История похищения - Габриэль Гарсиа Маркес Страница 10

– Ты уже знаешь про Пачо? – выпалил Энрике.

Мария Виктория решила, что он говорит про некую другую новость, которая была ей известна, и ответила:

– Конечно, знаю.

Энрике спешно попрощался и кинулся звонить другим родственникам. Спустя годы, комментируя это недоразумение, Мария Виктория пошутила:

– Вот что значит считать себя чересчур догадливой!

Впрочем, Хуан Габриэль вскоре позвонил ей опять и тогда уже рассказал обо всем: и об убийстве шофера, и о похищении Пачо.

Президент Гавирия и его ближайшие советники просматривали рекламные ролики, обдумывая, как строить избирательную кампанию в Конституционную Ассамблею; внезапно пресс-секретарь президента Маурисио Варгас прошептал на ухо шефу:

– Пачито Сантоса похитили.

Просмотр не прекратился. Президент снял очки, которые надевал, когда смотрел на экран, и взглянул на Варгаса.

– Держите меня в курсе, – сказал президент и, снова надев очки, уставился в экран. Его близкий друг Альберто Касас Сантамария, министр связи, сидевший рядом, услышал новость и шепотом передал ее президентским советникам. Зал охватило волнение, однако президент и глазом не моргнул, твердо следуя принципу, что надо доводить дело до конца; это правило он усвоил еще со школьной скамьи. Когда показ завершился, Гавирия снял очки, положил их в нагрудный карман и приказал Маурисио Варгасу:

– Позвоните Рафаэлю Пардо, пусть прямо сейчас созовет Совет безопасности.

Затем, как и предусматривалось, президент затеял обмен мнениями по поводу рекламных роликов. И лишь когда решение было принято, стало понятно, каким ударом явилось для него известие о похищении. Через полчаса Гавирия входил в зал заседаний, где его уже поджидало большинство членов Совета безопасности. Не успело заседание начаться, как Маурисио Варгас на цыпочках пошел в зал и сказал на ухо президенту:

– Похитили Марину Монтойя.

На самом деле это случилось в четыре часа пополудни, до похищения Пачо, но потребовалось еще четыре часа, чтобы новость дошла до президента. Эрнандо Сантос Кастильо, отец Пачо, уже три часа спал в одном из отелей итальянского города Флоренция, за десять тысяч километров от Боготы. В соседней комнате располагалась его дочь Хуанита, а еще в одной – вторая дочь, Адриана, с мужем. Им уже сообщили печальное известие по телефону, но они не решились нарушить покой отца. Зато Луис Фернандо, племянник Эрнандо Сантоса, позвонил прямо из Боготы и, раздумывая, как бы поаккуратнее разбудить дядюшку шестидесяти восьми лет, перенесшего пять операций по шунтированию сердца, не нашел ничего лучшего, чем выпалить:

– У меня очень плохие новости.

Эрнандо, конечно, заподозрил наихудшее, но спросил, как полагается в таких случаях:

– Что случилось?

– Пабло похитили.

Каким бы страшным ни было известие о похищении, это все же не так непоправимо, как убийство, поэтому Эрнандо вздохнул с облегчением.

– Слава Богу! – воскликнул он и, тут же сменив тон, добавил: – Спокойно! Давайте думать, как действовать.

Через час, на рассвете, вдыхая благоухание тосканской осени, семейство Сантосов двинулось в долгий обратный путь на родину.

Родные Дианы Турбай, взволнованные тем, что даже через неделю после ее похищения о ней нет никаких известий, ходатайствовали перед правительством об официальных переговорах правительства с основными повстанческими организациями. Через неделю после того дня, когда Диана должна была бы вернуться домой, ее муж Мигель Урибе и член парламента Альваро Лейва тайно отправились в Зеленый дом, штаб-квартиру Революционных вооруженных сил Колумбии в Восточной Кордильере. Оттуда они связались со всеми вооруженными группировками, пытаясь узнать, не удерживают ли они Диану. Семь формирований ответили отрицательно, выпустив одно сводное коммюнике.

Руководство страны, которое само не знало правды, предостерегало общественность от распространения непроверенной информации и призывало верить только тем известиям, которые будут поступать по линии правительства. Однако суровая, горькая правда заключалась в том, что люди верили только Невыдаванцам, поэтому все с облегчением вздохнули 30 октября (с момента исчезновения Дианы Турбай прошел уже семьдесят один день, а Фредерико Сантоса – сорок два), когда Невыдаванцы развеяли сомнения одной-единственной фразой: «Мы официально признаем, что пропавшие журналисты находятся у нас». Спустя восемь дней похитили Маруху Пачон и Беатрис Вильямисар, и имелись веские основания предполагать дальнейшую эскалацию насилия.

На следующий день после исчезновения Дианы и ее съемочной группы, когда никто еще даже не подозревал, что их похитили, на популярного ведущего программы новостей на радио «Караколь» Ямида Амата напали в центре Боготы бандиты, которые перед этим несколько дней вели за ним пристальную слежку. Амат умудрился выскользнуть из их лап, неожиданно применив борцовский прием, и чудом уцелел от пули, пущенной ему в спину. А через пару часов дочь экс-президента Колумбии Белисарио Бетанкура Мария Клара ехала в машине с двенадцатилетней дочерью Наталией и тоже умудрилась избежать похищения, когда в одном из жилых кварталов Боготы бандитская машина преградила ей путь. Оба провала, судя по всему, можно объяснить только одним: похитителям было строго-настрого запрещено убивать своих жертв.

* * *

Первыми доподлинно узнали о местонахождении Марухи Пачон и Беатрис Вильямисар Эрнандо Сантос и экс-президент Турбай: через двое суток Пабло Эскобар собственноручно написал своему адвокату: «Можешь сказать им, что Пачон захватили наши люди». 12 ноября пришло еще одно подтверждение: Хуан Гомес Мартинес, главный редактор медельинской газеты «Колумбиано», который раньше уже не единожды вступал с Эскобаром в переговоры от имени Почетных граждан, получил от Невыдаванцев письмо. «Захват Марухи Пачон, – говорилось в письме, – это наш ответ на пытки и похищения людей, которые в последнее время постоянно происходят в Медельине и совершаются теми же самыми службами государственной безопасности, о которых мы уже не раз упоминали в наших предыдущих заявлениях». Дальше было написано, что никого из заложников не освободят, пока ситуация не изменится к лучшему.

Доктор Педро Герреро, муж Беатрис, с первого же дня впавший в депрессию из-за полной невозможности как-либо противостоять происходящему, решил прекратить психиатрическую практику.

– Как я мог принимать пациентов, если мое состояние было еще хуже, чем у них? – говорил он потом.

Доктор не знал, куда деваться от тоски, и лишь старался не заражать ею детей. Он не знал ни минуты покоя, по вечерам утешался виски и проводил ночи без сна под звуки душещипательных болеро, которые передавали по радио «Рекуэрдо». «Любовь моя, – пел какой-то певец, – если ты меня слышишь, ответь!»

Альберто Вильямисар, который с самого начала понимал, что похищение его жены и сестры является одним из звеньев зловещей череды преступлений, старался объединить усилия с родственниками других заложников. Однако первая же встреча с Эрнандо Сантосом его разочаровала. Он пошел на эту встречу с Глорией Пачон де Галан, сестрой Марухи. Эрнандо лежал на диване в глубочайшей депрессии.