Магия кошмара - Питер Страуб Страница 10

Три японца, одетых для игры в гольф, занимали последний из столов, накрытых сегодня белыми скатертями, с фарфоровыми сервизами и прочей утварью. N стало интересно, могло ли случиться так, что подвыпившие друзья владельца гостиницы были правы, и в Брассери Липп действительно подают суши вместо эльзасской пищи, а потом он узнал в них японцев, которых видел в таверне в горах. Они решили потратить свою часть мирового богатства на тур для мальчиков по Франции. Что ж, он, можно сказать, тоже путешествует.

N сел за ближайший к двери столик, и молодая девушка неторопливо подошла к нему. Он сделат заказ. Cafe аи lait. Croissants et confiture. Jus de l'orange. Перед тем, как девушка ушла, он добавил:

— Пожалуйста, поблагодарите Альбертину за сандвич, что она принесла ко мне в комнату. И скажите ей, пожалуйста, что мне бы хотелось лично отблагодарить ее за внимание.

На лице официантки засияла понимающая улыбка. Она удалилась. Японцы молча курили над остатками своего завтрака. Салливану, думал N в седьмой или восьмой раз, тоже назначали дублера, когда он шел на последнее задание. Верил ли он на самом деле, что старый пират мог наложить на себя руки? Что ж, верил какое-то время. В возрасте примерно двадцати пяти лет Салливан казался ему романтическим героем, не способным вынести скуку обычной жизни. Мог ли человек, проживший такую жизнь, быть довольным еженедельными уроками игры на виолончели, чередой прекрасных обедов да женским прелестями? Теперь, когда N преодолел возраст Салливана и составил список удовольствий для себя — катание на лыжах в Швейцарских Альпах, абонемент на американский футбол, коллекционирование первых изданий Киплинга и Лоуренса да женские прелести, — он не сомневался в ответе.

Они просили тебя сделать что-нибудь еще?

Нет, не просили, Салливан сразу бы все понял. Кто-то еще, какой-то нераскрытый дублер самого N, сделал эту работу. N отпил кофе, намазал мармелад на круассан. Впереди целый день, и времени на проработку деталей плана, уже вырисовывающегося у него в голове, более чем достаточно.

N улыбнулся японским джентльменам, когда они друг за дружкой выходили из столовой. У него достаточно времени даже для того, чтобы устроить себе бонус, которому зааплодировал бы сам Салливан.

Вернувшись в комнату, N поставил стул сбоку от окна так, чтобы можно было видеть стоянку и дорогу, оставаясь при этом незамеченным, и уселся с книжкой на коленях. По городу молотил дождь. Через дорогу хозяин гостиницы стоял под навесом террасы, скрестив руки на толстой груди, и разговаривал с женщиной у витрины, забитой горшочками с медом и бутылками вина жюрансон. Он выглядел ужасно недовольным.

Три японца, которые, по всей видимости, отправились на прогулку под дождем, вернулись откуда-то из центра деревни и повернули к автостоянке. При их появлении настроение хозяина гостиницы стало еще хуже. Не говоря ни слова, японцы забрались в красный «рено» и уехали.

Вышел престарелый француз, аккуратнейшим образом сложил свой желтый плащ на пассажирском сиденье «дошево» и только потом укатил. Две машины проехали, не останавливаясь. Холодный дождь пошел тише и перестал совсем, оставив сверкающие лужи на асфальте. N наугад открыл «Кима» и стал читать знакомые строки.

На той стороне дороги остановился длинный серый туристический автобус. Хозяин гостиницы уронил руки, что-то пробормотал женщине за кассой и натянул профессиональную улыбку. Светловолосые мужчины с покатыми животами и женщины в разной степени страшные на вид вывалились из автобуса и принялись неуверенно оглядываться по сторонам.

Гигантские колокола отгрохотали следующий час.

Владелец гостиницы спрыгнул с террасы, пожал несколько рук и повел первых туристов через дорогу. Была суббота, и они приехали на ленч с бараниной. Когда туристы отяжелеют и отупеют от еды и вина, их пригласят купить местных деликатесов.

В течение следующего часа на стоянку въехал единственный автомобиль — «сааб» с немецкими номерами, из которого выгрузились двое тучных родителей и трое подростков-блондинов, необъяснимо худых и бесполых. Прежде чем ввалиться в таверну, тинэйджеры устроили потасовку над кучей рюкзаков и спортивных сумок.

Из-за поворота появился грязный «рено» и припарковался напротив бара. Из него выбрались одетые в белые рубашки, красные галстуки и береты друзья хозяина гостиницы. Собаколицый нес тамбурин, второй достал с заднего сиденья широкую гитару. Они занесли инструменты в бар.

N положил книжку в сумку, пробежал расческой по волосам, поправил галстук и вышел из комнаты. Огонь в столовой горел теперь не так жарко, овечка крутилась на вертеле, обрезанная до костей и хрящей. Туристы из автобуса дружно оккупировали первые три ряда столов. Немецкая семейка сидела в одиночестве в последнем ряду. Один ребенок зевнул и продемонстрировал светящийся металлический шарик пирсинга на языке. Родители, словно буйволы, тяжело, не мигая, осматривали зал. Двое мужчин в национальной одежде басков вышли со стороны бара и стали посередине прохода между первыми двумя рядами столов. Без вступления один из них ударил по струнам расстроенной гитары. Другой начал петь сладким, неуверенным тенором. Подростки уронили свои прилизанные головы на стол. Все остальные любезно слушали музыкантов, которые перешли теперь к ностальгическому циклу и в конце сыграли «Я слышу рапсодию», представив все это с французским лиризмом.

N выбрался на улицу. На кухне у стола никого не оказалось. Воздух был свежий и прохладный, батальоны не меняющих форму облаков маршировали по низкому небу. Он подошел ближе.

— Pardon?Allo?

Изнутри слышался шелест женских голосов, N сделал еще шаг вперед. Шаги предательски громко прозвучали на деревянном полу. Неожиданно в дверях появилась женщина постарше. Она посмотрела на N темными глазами. Взгляд прочесть было невозможно. Приглушенный смех утонул в буре аплодисментов в столовой. N услышал приближающиеся мягкие шаги, и девушка в ярко-голубом платье появилась перед ним. Она прислонилась бедром к дверному косяку, успешно сохраняя выражение безразличия и скуки на лице.

Он сказал по-французски:

— Спасибо вам за то, что сделали сандвич и принесли ко мне в комнату.

На расстоянии трех метров N почувствовал в свежем воздухе волны отвратительного запаха, исходящие от нее, и ему стало интересно, как это терпят другие женщины.

— Надин передала, что вы благодарили меня.

— Я хотел сделать это лично. Согласитесь, очень важно делать такие вещи лично.

— Да, важные вещи нужно делать лично.

— Вы были так внимательны, что заметили мое отсутствие за ужином.

Девушка пожала плечами, и тело ее несколько переместилось в пределах узкого платья.

— Это из простого здравого смысла. Наши гости не должны ходить голодными. А у большого человека вроде вас должен быть отменный аппетит.

— Вы не поверите, но сегодня я опять вернусь поздно.

Ее рот скривился в улыбке.