Профессионал - Ранульф Файнс Страница 10

Джеймс Мейсон родился в Англии 24 июня 1824 года, где именно и от кого – не задокументировано. Он окончил геологический факультет Парижского университета и принял участие в кровавой революции 1848 года. Затем Мейсон стал управляющим железнорудными шахтами в Бильбао, после чего сделал состояние на добыче меди в Сан-Домингуше на юге Португалии, где впоследствии приобрел обширные поместья. Португальский король, встревоженный растущим влиянием Мейсона, направил туда армию для восстановления королевской власти. Личные войска Мейсона разгромили профессиональных военных, и тогда король, переменив тактику, присвоил англичанину титул графа де Помаранью. В настоящее время этот наследственный титул носит праправнук Джеймса Мейсона.

Свое состояние Мейсон потратил на поместье Эйншем-Парк площадью четыре тысячи акров, расположенное в пяти милях к западу от Оксфорда. У его единственного сына была любовная связь с дочерью короля Португалии, затем он женился на дочери графа Кроуфорда, стал директором Большой западной железной дороги и в конце концов оставил Эйншем-Парк своему единственному сыну Майклу.

Окончив Итон и Королевскую академию сухопутных войск в Сандхерсте, Майкл в 1918 году завоевал звание абсолютного чемпиона вооруженных сил по боксу и уехал на три года в Канаду, где выступал на ринге, занимался контрабандой спиртным и охотился. В 1938 году его завербовали в военно-морскую разведку, и почти всю Вторую мировую войну он провел на подпольной работе в Европе. Отважный путешественник и мореплаватель, Майкл Мейсон написал несколько книг, а в 1951-м королевским указом был назначен шерифом графства Оксфордшир. Умер он тридцать лет спустя, оставив Эйншем-Парк своему старшему сыну Дэвиду.

Быть может, эта необычная родословная объясняет, почему Дэвид Мейсон с самого рождения не ведал чувства страха.

В воскресенье 31 октября 1976 года, через неделю после того как в Париже были убиты Пиа и судья, будильник разбудил капитана Дэвида Мейсона, крепко спавшего в своей спальне на первом этаже Букингемского дворца. Он стремительно облачился в парадный мундир и покинул дворец.

Расправив плечи, Дэвид прошел по вымощенному гравием двору. Вверху на холодном осеннем ветру трепетал королевский штандарт, говорящий о том, что королева находится в своей официальной резиденции. Но Дэвиду было известно, что на самом деле Елизаветы во дворце нет. Когда он поравнялся с будкой часового, порыв ветра едва не сбросил с его головы высокую медвежью шапку. Дэвид непроизвольно напряг нижнюю челюсть и мысленно выругался, поскольку ремешок проходил вовсе не под подбородком, а болтался чуть ниже рта. Сама медвежья шапка была пустая внутри – предостаточно места, чтобы укрывать самые разные вещи. На прошлой неделе один из гвардейцев Дэвида был пойман на том, что во время дежурства слушал спрятанный в шапке радиоприемник. Когда к нему подошел офицер, гвардеец лихо вытянулся в струнку и выкрутил ручку громкости. Он получил восемь суток гауптвахты.

О подобных соблазнах не было и речи в те менее скучные времена, когда будки караульных устанавливались перед дворцовой оградой. К сожалению, туристы, позируя для фотографий, вели себя все более и более развязно – иногда девушки даже отрывали от мундиров нашивки. Молодым гвардейцам оставалось только улыбаться и терпеть унижения, так что в конце концов их перевели за ограду. Многие сожалели о прошлом и об упущенных дополнительных доходах. Бывали случаи, когда американские туристы расставались с неплохими деньгами в ответ на просьбу ветерана, произнесенную краем рта: «Двадцать долларов за фотографию, сэр. Просто сверните бумажку трубочкой и засуньте в дуло винтовки… Огромное спасибо, сэр. Кто-нибудь еще? А вы не желаете, мэм?»

Под шинелью у Дэвида был надет темно-синий китель «формы номер один». Брюки с широкими лампасами опущены поверх «веллингтонов», обуви, похожей на ковбойские сапоги, но без высоких каблуков. Поскольку в кителе, надетом под шинелью, часто бывает слишком жарко, многие офицеры обходятся без него, за исключением очень холодных дней. Один лейтенант попался на этом, когда был вызван к королеве и та предложила ему устраиваться поудобнее. Под шинелью у него была только футболка с веселеньким рисунком, но ее величеству это показалось совсем не смешным.

Ровно в восемь часов утра Дэвид прошел от дворца к «праздничному торту», как гвардейцы называют Мемориал Виктории, а затем к дальнему концу оживленного перекрестка с круговым движением. Многие офицеры, опасаясь попасть под машину, ходят в Сент-Джеймский дворец более длинной дорогой, через пешеходный переход на Конститьюшен-Хилл, но Дэвид смотрел на это как на пустую трату времени. Он с угрожающим видом выхватил саблю из отполированных до блеска стальных ножен, и поскольку медвежья шапка сидела у него на самом носу, загораживая обзор, машины тотчас же с визгом затормозили, давая пройти.

Прибыв в Сент-Джеймский дворец, Дэвид ответил на приветствия часовых, вскинувших винтовки на плечо, и отправился поглощать в роскошной обстановке полноценный завтрак. В офицерской гостиной на втором этаже он задержался перед утренним номером «Таймс», пробежав взглядом заголовки. Во время рейда возмездия, последовавшего за убийством белых фермеров, родезийские коммандос глубоко проникли на территорию соседнего Мозамбика. Ночью, в полночь, в три часа и в шесть часов, когда заместитель Дэвиса, молодой и зеленый младший лейтенант Джеймс Маннингэм-Буллер, проверял караулы Сент-Джеймского дворца, сам Дэвис проверил караулы Букингемского дворца. И вот сейчас он написал отчет о дежурстве, а затем поставил свою подпись под счетом за завтрак.