Тайна Бутлегера, или Операция "Ноктюрн" - Джузеппе Д'Агата Страница 10

Ей удалось прочитать «Шаффер & Сыновья», но Уэйн отнял у нее бумагу.

— Черт возьми. Никогда не видел женщины любопытнее!

Он уходил от нее с бумагами в руках, а она упрямо преследовала его.

— Ты делал то же самое, когда впервые пришел ко мне домой. Ну покажи. Хочу посмотреть, что там написано…

Уэйн отстранил ее, поспешно уложил папку и бумаги в ящик и, заперев его, опустил ключ в карман брюк.

— Ничего не поделаешь. Мы, торговые партнеры, ведем очень важные дела, которые весьма интересуют англичан… — Он обнял ее. — Особенно англичанок. Теперь, когда приехали нигерийцы с нефтью и ураном, представляю, как забегали в твоем посольстве. Умираете от зависти. Спорю, что в твоем офисе теперь полно разных типов, примчавшихся из Лондона с бомбочкой и чемоданами денег, чтобы перекупить наших нигерийцев. Разве не так?

Мерилен, у которой не выходил из головы разговор с Контатти, на минуту испугалась: вдруг Уэйн что-то заподозрил, и слишком громко рассмеялась в ответ:

— Ну что ты! Наш посол уехал на каникулы, и все спокойно спят.

Уэйн усмехнулся и расслабил галстук.

— А я сегодня просто сам не свой, устал невероятно. — Он снял пиджак. — У меня был сумасшедший день. Адские совещания. Цифры, счета, кока-кола. Мне нужно принять душ.

Она тем временем прилегла на диван.

— Конечно прими, дорогой. Только не надо чистить зубы. Это всегда так удручает.

Уэйн прошел в спальню и оттуда в ванную. Прежде чем закрыть дверь, послал ей поцелуй.

Мерилен громко крикнула, чтобы он непременно услышал:

— Ненавижу трезвых, пунктуальных и занудных чистюль.

В ответ прозвучал голос Уэйна:

— Минни, приготовь мне, пожалуйста, скоч. А себе — ни-ни, ты и так уже пьяна…

— Хорошо, дорогой.

Она встала, рассеянно оглядела комнату, включила музыку и, налив виски, отпила глоток. Улыбнулась какой-то своей мысли, приготовила скоч для Питера и решила отнести ему в ванную.

Стоя под душем, он высунулся, чтобы глотнуть скоча.

— Минни, ты сама любовь.

— Да, дорогой.

— Спасибо, дорогая.

— Пожалуйста, дорогой.

Между тем, пошарив в карманах брюк Питера, оставленных на стуле, она извлекла ключ от ящика.

— А мне дашь глотнуть, дорогой?

— Конечно, Минни. — Он дал ей отпить из своего бокала, она подтолкнула его обратно под душ и ушла.

В гостиной она открыла ящик, взяла папку и документы, но читать их не стала.

Уэйн между тем заметил, что брюки лежат как-то иначе. Удивившись, он заподозрил неладное, пошарил в карманах и понял — ключ исчез. Встревожившись, он выскочил из душа как раз в тот момент, когда Мерилен входила в ванную с папкой в руках.

— Как она открывается, дорогой?

Раздосадованный, Уэйн бросился к ней, намереваясь забрать документы. Она побежала от него, он нагнал ее в спальне, голый и мокрый.

— Дай сюда, оставь!

Она задержалась по другую сторону кровати, пытаясь открыть папку.

— Хочу знать о тебе все. По-твоему, это несправедливо?

Уэйн бросился на кровать, чтобы отрезать ей путь к отступлению.

— Хватит!

Но она снова увернулась и стала разбрасывать бумаги лист за листом, и Уэйн принялся ловить их.

— Да ты пьяна, совершенно пьяна!

Наконец ему удалось отнять у нее папку, он обнял Мерилен, и они упали на кровать. Она возражала:

— Прошу тебя, дай прочитать…

— Кончай эту глупую игру. А то я тебе сейчас покажу!

Он приподнял ее, перевернул на живот и принялся шлепать по ягодицам.

— Седьмая заповедь: не желай добра чужого…

Она не оказала никакого сопротивления и спокойно заметила:

— Это восьмая заповедь, дорогой.

— Нет, седьмая.

— Ошибаешься, дорогой. Седьмая — это о чужой жене.

— Короче, перестанешь наконец спорить?

— А ты, вместо того чтобы шлепать, отважишься наконец поцеловать меня?

Они рассмеялись. Он помог ей повернуться и поцеловал в кончик носа.

— Так это седьмая или восьмая?

— Не помню.

— Ох, Минни, теперь ведь не успокоюсь, пока не посмотрю в энциклопедии.

Она высвободилась из его объятий.

— Знаешь, завтра вечером я пригласила нескольких подруг поужинать у меня дома.

— И что?

— Жаннет тоже будет.

— Жаннет? Ты серьезно?

— Самая красивая женщина на свете. По-твоему. А ты — единственный приглашенный мужчина.

Уэйн недовольно поморщился:

— Ах нет, завтра вечером не смогу.

— Ну давай тогда в понедельник вечером.

— Ничего не поделаешь. Я занят весь понедельник. И вторник тоже.

— Но не вечером же.

— И вечером. И ночью. Но уже со среды, обещаю, буду целиком принадлежать тебе. И Жаннет.

— Но что ты должен делать ночью? Женщины спят…

— Ах, мне как раз будет совсем не до сна.

— Офисы закрыты…

— Мне придется всю ночь торчать на улице, в холоде…

— И в темноте…

— Да, именно в темноте. Ну вот, теперь я все тебе рассказал. Наш торговый агент устраивает странные встречи, и мне приходится сопровождать его.

Он погасил верхний свет, оставив только лампу на прикроватной тумбочке. Полумрак успокаивал.

Она начала раздеваться и делала это нарочито медленно. Уэйн сгорал от желания.

— Ну давай же быстрее.

Торопливыми, резкими движениями он снял с нее трусики. Она не мешала ему, потом позволила обнять себя. Бесстрастно. Он погасил ночник.

Прильнув к ней всем телом, Питер прошептал что-то дурашливое.

— Неинтересно, — произнесла вдруг она ледяным тоном.

— Что?

— Все.

Уэйн включил свет. Взгляд Мерилен был устремлен в потолок. Уэйн в растерянности так и остался лежать на ней.

— Что ты хочешь сказать?

— Неинтересно, вот и все.

Уэйн покачал головой. Он был обижен, хотя и старался не показать этого:

— Но ты же сама все время мешаешь. Останавливаешь меня. Любовью занимаются вдвоем, тебе разве неизвестно это?

— Ты находишь, что я недостаточно женственна?