Пять минут до полуночи - Александр Бергман

г. Москва, 1979 год, август.

Начало таежной истории было положено очень далеко от этого края — примерно в шести тысячах километров, в самом центре Москвы, в здании Генштаба Министерства обороны. В солнечное августовское утро, пока утренняя прохлада держала в своих объятиях город, дневной зной и духота еще не успели завладеть улицами, а тротуары были запружены спешащими на работу горожанами. В коридорах же Генштаба уже кипела работа. Служащие с озабоченными лицами, коротко, по-военному приветствуя друг друга, торопились по своим делам.

Из кабинета с табличкой «Секретная часть» с папкой в руке вышел молодой офицер в звании старшего лейтенанта. По его бесцветному виду и ничего не выражающему лицу можно было безошибочно угадать принадлежность именно к секретному подразделению. Создавалось впечатление, что одним из критериев при наборе в эту часть, именуемую среди военных «секретка», было именно наличие бесцветного вида — настолько все офицеры отдела казались похожими друг на друга. Пройдя по коридору, офицер свернул в кабинет генерала Рогова.

— Здравия желаю, — по-военному четко поприветствовал офицер сидящего за столом в приемной капитана. — Донесение для генерала Рогова.

— У генерала совещание, — подняв глаза на вошедшего, коротко ответил капитан.

— Это срочно, — сухо, без эмоций ответил старший лейтенант.

— Хорошо, проходите, — после небольшой паузы было сказано ему.

Старший лейтенант ступил в просторный, с большими окнами кабинет, в котором за длинным столом сидели несколько офицеров во главе с хозяином кабинета генералом Роговым. Последний — волевой мужчина лет шестидесяти пяти, с копной седых волос — внимательно рассматривал лежащую перед ним на столе карту.

— Разрешите, товарищ генерал?

Рогов поднял взгляд, снял очки и взглянул на вошедшего.

— Что там у вас?

Старший лейтенант подошел к столу и положил красную папку.

— Срочное донесение. Разрешите идти?

— Идите, — буркнул генерал.

Он начал быстро просматривать содержимое папки, а через мгновение, внезапно захлопнув ее, сказал присутствующим:

— Товарищи офицеры, все свободны.

Дождавшись, пока последний посетитель покинет кабинет, Рогов взялся за телефон.

— Дежурный, соедините с генералом Смолиным.

После непродолжительного ожидания в трубке раздался знакомый голос:

— Слушаю.

— Здравия желаю, Иван Сергеевич.

— А, Валентин Григорьич, здравствуй, здравствуй.

— Вот звоню тебе, хотел перекинуться парой слов, а сам думаю: наверно, нет его на месте, — хитро заметил Рогов.

— А где ж мне еще быть? — со смехом произнес Смолин.

— Да как где, Иван Сергеевич, ты посмотри за окно, погода-то какая! В такой день просто преступление — в кабинете сидеть!

— Ну хорошо, давай через часик выберемся на воздух, — понятливо ответил Смолин.

— Да что нам часик-то ждать, Иван Сергеевич, давай прям сейчас и махнем.

Подумав, генерал ответил:

— Хорошо, Валентин Григорьевич, спускайся к машине, я уже иду.

Генерал Смолин — подтянутый широкоплечий мужчина шестидесяти семи лет, почти полжизни прослуживший с Роговым, — достаточно хорошо знал его, чтобы понять: случилось нечто экстраординарное. Его хорошее настроение, навеянное приятной погодой, начало потихоньку улетучиваться. Смолин уже почти наверняка знал — что-то случилось.

По залитым солнечным светом улицам на небольшой скорости двигалась черная «Волга», а в ней, расположившись на заднем сиденье, беседовали два генерала.

— Иван Сергеевич, Юрку-то, внучка, первого сентября в школу в первый класс поведешь?

— Да, Валентин Григорьевич, уже в школу пойдет, так время летит… За лето почти и не видел его. На выходные на дачу отправляем, в будни прихожу — он уже спит, утром ухожу — он еще спит… Ну, ты же знаешь нашу службу.

— Знаю, знаю, Иван Сергеевич… Ну, ничего, это все поправимо. — И, посмотрев на удивленного Смолина, Рогов продолжил: — А вот давай здесь и выйдем, прогуляемся. Леш, ты вот там притормози. Посмотри, какое утро!

«Волга» выехала на Чистопрудный бульвар и мягко встала у тротуара. Пассажиры вышли из машины и медленно побрели вдоль пустынного пруда.

— Что-то, Валентин Григорьевич, мне все меньше и меньше начинает нравиться сегодняшнее утро. А точнее, уже совсем не нравится. Сколько мы с тобой знакомы, уже четвертый десяток? И про внука ты тоже неспроста заговорил.

— Да, Иван Сергеевич, неспроста, — задумчиво проговорил Рогов. — Может сложиться и так, что скоро времени у нас с тобой на внуков много будет. И это еще в лучшем случае.

— Рассказывай, — быстро взглянув своим пронзительным взглядом на спутника, сухо произнес Смолин.

— Да что рассказывать… — задумчиво произнес Рогов. — «Орхидея».

Смолин внезапно остановился, моментально преобразившись. Еще минуту назад перед Роговым был улыбчивый добряк, с умилением рассуждавший о внуках, сейчас же перед ним оказался волевой, с пронзительным и острым как бритва взглядом военный, досконально знающий свое дело. Повернувшись к Рогову, он изменившимся тоном произнес:

— Что с «Орхидеей»?

— Да в том-то и дело, что неизвестно, — озадаченно произнес Рогов. — В назначенное время объект «Сияние» не вышел на связь. Сообщили, — он посмотрел на часы, — двадцать три минуты назад.

— Это серьезно.

— Может, да, а может, и нет, — задумчиво произнес Рогов. — Могла же у них случиться проблема с рацией или еще что-то…

— Валентин Григорьевич, я с полковником Кротовым, командиром «Сияния», прошел почти всю войну и знаю его как себя.

Смолин повернулся к Рогову и, четко проговаривая каждое слово, произнес:

— Так вот, у него что-то, — делая акцент на «что-то», произнес Смолин, — случиться не могло. Если не вышли на связь, значит, там ЧП. И ты это понимаешь не хуже меня.

— Да понимаю я все, иначе стал бы я тебя выдергивать из штаба.

— Нужно докладывать министру.

— Да нужно, нужно. Только вот торопиться не стоит, — спокойно произнес Рогов.

— Торопиться не стоило бы четыре месяца назад, когда принимали решение об отправке на испытания совершенно секретного образца на базу, абсолютно не предназначенную для такого рода экспериментов. Ведь «Сияние» у нас специализируется на исследованиях экспериментальных медпрепаратов и фармакодинамики ^[1]. А «Орхидея», как известно, — новейший образец психотронного оружия ^[2]!