Легенда о Зодиаке - Влада Ольховская

Зима была не очень-то похожа на зиму.

Дождь, колючий и мелкий, барабанил по поникшим елкам, по пластиковым игрушкам и световым шарам. Ветер плел косы из разноцветных гирлянд, развешанных над московскими улицами. Особенно тоскливо приходилось ряженым в длинных шубах: искусственный мех быстро промокал насквозь, и от него становилось лишь холоднее. Они все еще старались изображать улыбки, однако получалось все хуже и хуже. Когда утром и вечером ветер пригонял откуда-то клочковатый туман, праздничное убранство смотрелось потусторонним, как мираж в мире апокалипсиса, а бодрая новогодняя музыка, вырывающаяся из динамиков, казалась издевкой.

Но это не значит, что новогоднего настроения в конце декабря не было ни у кого. Скорее, теперь за создание настроения отвечали не календарь и погода, а собственный энтузиазм. Группы туристов из Азии, шумными волнами покидавшие автобусы, радовались всему без исключения, с восторгом смотрели на каток, занимавший центр Красной площади, и создавали очереди в сувенирные лавочки, похожие теперь на мокрые скворечники.

Приезжие из Европы, в это утро — в основном пенсионеры, наслаждающиеся заслуженным отдыхом, таким энтузиазмом не отличались. Они видели не одну рождественскую ярмарку, их было не так просто впечатлить. Но и они поддавались величественному очарованию архитектуры, а потом все-таки чувствовали что-то почти позабытое, детское, перед елкой, украшенной космическими кораблями.

Гости из провинции не сразу понимали, разочарованы они столицей или нет. Многие приезжали не первый раз и уже не поддавались шарму красных стен Кремля или даже слепящей иллюминации. Они что-то бурчали про отсутствие снега, неудавшийся Новый год и ждали, когда наступит вечер, когда темнота снова сотрет разницу между сезонами, а праздничные огни станут особенно яркими.

Среди этой толпы, совсем небольшой из-за раннего времени, искренне счастливым, пожалуй, казался только один человек. Мужчина лет тридцати пяти, ухоженный, красивый и дорого одетый, медленно прогуливался через парк, даже не пытаясь укрыться от дождя. Напротив, он то и дело поднимал голову к серому небу и замирал, пока его кожи касались ледяные капли. Другие гуляющие, попадавшиеся на его пути, присматривались к нему с удивлением и настороженностью. Уж не пьяный ли он? А может, сумасшедший? Не пора ли сообщить кому следует?

Но мужчина пьяным точно не был, да и на агрессивного психа никак не тянул. Казалось, что он вновь обрел ту способность безоглядно радоваться Новому году, которую люди обычно теряют лет в пятнадцать, и то если очень повезет. Может, это и было не совсем нормально, но никого больше не беспокоило. Люди с легкостью прощают мелкие грехи тем, кто кажется им красивым.

Мужчина закончил прогулку через парк, у светофора ненадолго остановился, словно раздумывая, куда направиться теперь. Его отвлекла группа туристов из Китая: бедолаги никак не могли найти того, кто их сфотографирует, все куда-то спешили. Мужчина не спешил никуда, он провозился с иностранцами минут десять, и их шумная возня привлекла немало внимания проходивших мимо людей, сотрудников парка и даже не в меру бдительного молодого полицейского.

Кому-то слишком дотошному показалось бы, что мужчина намеренно пытается примелькаться как можно большему количеству людей. Но это, конечно же, были лишь домыслы.

Закончив импровизированную фотосессию, он все же принял решение и свернул на Большой Москворецкий мост. Он и теперь не спешил, двигался расслабленно, насвистывал под нос старую новогоднюю мелодию. Улыбался всем, кто двигался ему навстречу, а они улыбались в ответ — машинально, даже если не хотели, потому что иначе не получалось, слишком уж обворожительная улыбка была у незнакомца.

Он дошел до середины моста и остановился там, оглядывая город — величественный, еще не до конца проснувшийся, но никогда полностью не засыпающий. Он видел дома, и огни, и живой поток машин. Он казался довольным всем и очарованным новогодним настроением.

А потом одним резким, быстрым движением молодой мужчина перескочил через перила и рухнул в мутные воды реки.

Первые секунды реакции не было. Мир застыл, потрясенный таким внезапным переходом от жизни к смерти. Потом, конечно, начались крики, засуетились люди, полетели звонки в далекие службы помощи. Кто-то спешил к берегам, а кто-то оставался на мосту и снимал неспешные волны реки на видео, надеясь, что красивый молодой мужчина вот-вот вынырнет, передумает, хотя бы попытается бороться за свою жизнь.

Но круги на том месте, где река поглотила его, улеглись, волны вернулись к привычному ритму, а на поверхности он так и не появился. О нем говорили уже в конце часа в новостях — просто как о безымянном самоубийце. К полудню журналисты знали, что он — богатый и влиятельный бизнесмен, успешный, напрочь лишенный мотивов покончить с собой. Это добавляло в ситуацию безумия, но не отменяло ее исход.

На второй день поползли слухи, что это была лишь удачная постановка. Мол, молодой бизнесмен решил развлечься, привлечь к себе внимание эпатажем — не он первый, не он последний. Ведь если это было самоубийство, где тело? Нет его! А без тела нет и преступления.

Но спустя пять дней тело нашли — его вымыло течением. Погибшего опознали, все подтвердилось. Предсмертную записку не обнаружили, и никто не мог объяснить, зачем ему это понадобилось. Однако сомневаться, что решение он принял сам, не приходилось: это подтверждали десятки камер наблюдения и не меньшее число свидетелей трагедии.

Домыслов потом было много, а итог — один: в Новый год красивый молодой мужчина так и не вошел.