Триггер. Как далеко ты можешь зайти? - Павел Воронин

Этот день в жизни Артема был совершенно особенный. Такие запоминаются на всю жизнь и случаются нечасто. А лучше бы вообще не случались. Дело в том, что в этот день Артем выходил из заключения. Статья у него была достаточно серьезная — 110-я, «Доведение до самоубийства». Тем не менее Артем мог рассчитывать на УДО. И вот — случилось. Он сидел в кабинете начальника колонии и ждал, когда тот заполнит нужные бумаги. Начальник эти бумаги, в общем, уже заполнил. Но напоследок ему хотелось еще кое-что выжать из этого необычного осужденного.

— Понимаете, Артем Саныч, — говорил этот полный лысоватый мужчина, искательно глядя на своего (уже бывшего) заключенного, — сердце у меня врачи просветили и говорят: все в порядке с сердцем, как у пацана. А с бабами проблема! Не орел я в этом деле, прямо скажем…

И в ответ на это признание услышал совершенно неожиданный вопрос:

— Петр Борисыч, вы маму любите?

— В каком смысле? — спросил удивленный Петр Борисович. — Конечно!

— С женой у вас, насколько я знаю, все хорошо, — задумчиво продолжал Артем. — Поэтому мужскую линию не рассматриваем. А с бабушкой как отношения?

Начальник был уже совсем ошарашен:

— Бабушка-то при чем? Она меня на ноги поставила. Бабе Вере, считай, уже 90 было…

— За онанизмом ловила? — деловито спросил Артем. — Сильно ругала?

Начальник совсем растерялся:

— Кого?

Но Артем уже перешел к выводам:

— Бабушке было девяносто. Вам пятьдесят пять, значит, или мать, или бабушка «принесла в подоле». Скорее мать, раз вы говорите, что вас бабка воспитала. И она, судя по всему, не была поклонницей разнузданных оргий. Подсознательно вы испытываете чувство вины и начинаете сравнивать каждый свой шаг с тем, что бы по этому поводу сказала ваша бабушка. Вы же в загробную жизнь верите?

Вопрос был задан совершенно деловым тоном, и начальник ответил:

— Конечно…

— И зря. Понимаете, Петр Борисович, когда вы кого-то, как вы выражаетесь, «жучите», это происходит без участия бабушки. Она об этом не узнает. Ее нет.

— И что же мне делать? — спросил начальник.

— Для начала попробуйте сменить секретаршу. Вера Терентьевна, если не ошибаюсь? Ваша задача — найти любовницу с именем не как у вашей бабушки. И жучьте ее на здоровье, если жена не сильно возмущается.

Консультация была окончена. Оформление бумаг на освобождение — тоже. Начальник колонии глубоко вздохнул:

— У меня еще столько вопросов к вам, Артем Саныч! Рано вы на УДО собрались. Мне будет вас не хватать…

Артем сочувственно развел руками.

…Из далекой сибирской колонии до Москвы — почти шесть часов лету. Но вот наконец самолет совершил посадку в Домодедово. Артем спокойно сидел у прохода. После колонии каждый час свободной жизни был для него удовольствием. Рядом с ним размещался парень лет восемнадцати, а у окна — мама парня, властная женщина лет сорока. Прозвучала просьба стюардессы оставаться на своих местах и ждать приглашения на выход. И тут же дама у окна обратилась к сыну:

— Мотя, доставай сумки!

— Все сидят еще… — неуверенно ответил Мотя.

— Доставай! — настаивала мать. — Подвинутся.

— Но вон сигнал еще горит «Пристегните ремни»…

Голос матери стал приближаться к визгу:

— Хочешь, чтобы мы последними вышли? У матери давление, а ему хоть бы что!

Матвей вздохнул, отстегнул ремень и смущенно повернулся к Артему:

— Извините, можно?

Артем, даже не взглянув на соседа, спокойно ответил:

— Нельзя.

И продолжал сидеть. Матвей некоторое время смотрел на него, затем повернулся к матери и пожал плечами: видишь, мол, ничего не получается. В ответ мать заявила:

— Ты знаешь, почему ты никогда не женишься?

— Почему?

— Трус потому что! — громко объявила мать. — Как ты жену защитишь, если даже маму защитить не можешь?

После чего наклонилась в сторону Артема и резко потребовала:

— Мужчина, дайте нам выйти!

— Не дам, — все так же спокойно ответил Артем. — Людей жалко.

— Каких еще людей?

— Женщин. Которых ваш сын убивать будет.

Женщина застыла в шоке. Она просто не знала, как ответить на такое наглое заявление! Потом пришла в себя и произнесла: