Полкоролевства - Лора Сегал Страница 9

Бенедикт скривился.

— Вообще-то на больную она не похожа, — сказал он.

Джо кивком указал на гигантский пучок бамбука и беззвучно произнес: «Там может быть жучок», отчего Бенедикт сразу замолчал.

— Ох уж эти его жучки, — бросил Бенедикт Элу, и тот засмеялся. Оба сочли — и напрасно — очередной завиральной фантазией Джо новомодное устройство, «жучок двойного действия», как он его называл, которое помещают в комнате, чтобы передавать конфиденциальную информацию кому нужно.

Вслед за своим крохотным боссом они перешли в центр просторного атриума, куда второй уборщик притащил целый ряд вложенных один в другой дизайнерских стульев и расставил их по кругу.

— Садитесь, — сказал Джо, — и смотрите очень внимательно.

— На что смотреть? — спросила Бети.

Ну на что тут было смотреть? Пожилая волонтерша с изящной укладкой порылась в просторной сумке, нашла ключ и отперла дверь. Спустя минуту зажегся свет в больничном сувенирном киоске с полками, уставленными до того бесполезными, уродливыми и малоинтересными предметами, что невозможно представить человека, который бы ими соблазнился. К лифтам у восточного входа спешили полдюжины интернов в распахнутых белых халатах, у них были славные лица людей, решившихся долго и упорно овладевать знаниями. Интерны смеялись.

Ступая по своему перевернутому отражению в мраморе, подошла Люси. Она несла два бумажных стаканчика и покашливала.

— Мы легко протащим ее через приемный покой, — сказал Джо.

— Это еще зачем? — спросил Бенедикт.

Однако Джо уже поднимался со стула. Встали и остальные. Джо представил коллег доктору Хаддад.

— С Люси Фридгольд вы, если помните, уже знакомы, это она стала свидетелем самоубийства. Бенедикт Фридгольд, ее сын. Эл Лессер. И моя дочь Бет Бернстайн. Доктор Хаддад коротко введет нас в курс того, что происходит в отделении неотложной помощи.

— Наш заведующий отделением доктор Стимсон уехал на вызов и попросил меня быть связующим звеном. Мистер Бернстайн предпочитает называть явление, которое мы наблюдаем, имитацией болезни Альцгеймера. Альцгеймер, несомненно, развивается десятилетиями, всю жизнь, на протяжении нескольких поколений, а наши пациенты теряют разум буквально на глазах. Вы, — доктор Хаддад повернулась к Джо, — были в отделении, когда Энстис Адамс вдруг так разбушевалась. Я-то всегда считала ее человеком совершенно нормальным.

— А что она натворила? — спросила Бети.

— А сколько ей лет? — спросила Люси.

— За девяносто, — ответила доктор Хаддад.

Люси прикинула в уме. В свои семьдесят пять она была по меньшей мере на пятнадцать лет моложе впавшей в буйство Энстис. Люси облегченно вздохнула.

— Когда вы поняли, что потерявших рассудок пациентов становится необычно много? — спросил Джо. — Речь идет о тех, кому за шестьдесят два, так?

— Вот именно, — подтвердила доктор Хаддад. — Доктор Стимсон начал вести учет… ну да, в тот день, когда вы сами в последний раз к нам поступили.

— И как они себя ведут, эти пациенты? — спросила Бети.

— У стариков ведь случается слабоумие, это же в порядке вещей, разве нет? — спросил Эл. У него была бабушка.

— Так-то оно так, но их слишком много.

— И сколько же?

— Все до одного, кто старше шестидесяти двух, — сказала доктор.

А Бети подумала: «Если мои вопросы оставляют без внимания, я больше ни слова не скажу».

— Последний поступил этим утром, в инвалидном кресле, — сказала доктор Хаддад, — его привез сын. Восемьдесят пять лет, диабет и сопутствующие проблемы. Плачет не переставая и, похоже, не может остановиться.

Восемьдесят пять минус семьдесят пять: диабетик с сопутствующими проблемами был на десять лет старше Люси.

— И ваши приятельницы, мистер Бернстайн, Лилли Коблер и Сэди Вудуэй. Так совпало, что мистер Бернстайн знаком с самоубийцей и его участие в нашем расследовании предполагает сотрудничество между вашей организацией и нашим отделением.

Для сотрудников «Компендиума» это стало новостью — погибшая женщина словно ожила и принялась разгуливать там же, где ходили и они, где сидели за своими компьютерами.

Доктор Хаддад рассказала, как Лилли Коблер привела свою сестру.

— Это было в субботу, в одну из самых кошмарных ночей. Нам до зарезу нужно более просторное помещение.

— Почему бы вам не использовать этот пустой атриум? — предложил Бенедикт. Он все не оставлял попыток встретиться с доктором глазами. Молодая, свежий румянец, ретро-очки в голубой оправе и этот дразнящий платок: волосы полностью закрыты, концы свободно свисают до талии. Говорит отрывисто и быстро, и чуть-чуть шепелявит.

— Помочь мы ей не могли, разве что добавили к сердечному приступу какую-нибудь инфекцию, — сказала доктор Хаддад. — Так что мы дали ей направление к кардиологу на понедельник, но уже в воскресенье с утра они обе были здесь, пришли первыми, одна в кататоническом состоянии, другая, как оказалось, накануне самоубийства.

— Сестры, — сказал Бенедикт. — У обеих мог быть общий ген слабоумия.

— Возможно, но какова статистическая вероятность, что этот ген так сильно проявится у обеих за двенадцать часов?

— А стресс! — вмешалась Люси. — Сэди заболела, Лилли это напугало, а вы отправили их домой.

— Но витальные параметры Сэди были в норме! Я послала старшую сестру все проверить, никаких отклонений. Сестра Гомес отметила только, что у нее внезапно поседели волосы.

— A y моей бабушки волосы внезапно порыжели, — сказал Эл.

— Но почему наши престарелые пациенты все до единого внезапно сходят с ума?

— А мы-то тут при чем? — спросил Бенедикт.

— Мистер Бернстайн выдвинул предположение, что существуют некоторые силы, и они в своих интересах стараются принять меры, чтобы это заболевание — назовем его Альцгеймером — приобрело характер эпидемии.

— Джо! — возопил Бенедикт. — Подумать только, эпидемия Альцгеймера! Это почище какого-то насморка. — Бенедикт понимал, что негоже подшучивать над шефом при посторонних, но хорошенькая Мириам не спускала умных глаз с дядюшки Джо, и это его бесило.

— Обычно, как говорит мистер Бернстайн, нам остается только теряться в догадках, но теперь нельзя не задуматься: что, если через год на слушаниях в конгрессе нас спросят: «Почему вы не смогли связать эти факты, как такое могло случиться?»

— А могут спросить и так: почему вы не сообщили об эпидемии в центры по контролю за заболеваниями? — сказал Бенедикт.

— Потому, — ответил Джо, — что пока сообщать не о чем. Ты, — продолжил он, обращаясь к Бенедикту, — займешься видами слабоумия и известными науке причинами каждого.

— А эти самые силы, — спросил Бенедикт у Джо, — какие они могут принять меры в стенах отделения неотложной помощи?