Любовь анфас (сборник) - Лана Барсукова Страница 9

– Вам деньги нужны? – сразу догнал ситуацию тенор Петя. Даже классическая музыка не убила в нем здравый смысл и житейскую наблюдательность.

– Что вы! Я же не великая княгиня, продавать бриллианты. Это было бы как-то театрально. Просто я решила поменять что-то в жизни, – попробовала отшутиться Наталья Иосифовна. Но вышло натужно. А у Пети был абсолютный слух.

– Ясно. И как вы видите себе эти перемены? Комната в коммуналке вам впору будет? – строго допрашивал Петя.

– Ну зачем же сразу в коммуналку? Есть другие прекрасные варианты. Например, домик в деревне. Голубчик, эта часть жизни прошла мимо меня. Я чувствую неизбывную горечь, что провела жизнь в бетонном колодце под названием город. У меня даже дачи никогда не было.

– Ясно. К земле потянуло. Так бывает с возрастом. Не буду отговаривать. Дайте мне подумать до вечера.

Вечером Петя зашел к Наталье Иосифовне, делая вид, что не замечает ее покрасневших глаз. Его план был четкий и ясный, что выдавало в нем пацана, знакомого с плохой лексикой.

– Значит, так. Есть план. Не для обсуждения, а для выполнения. Вам нужны деньги, это ясно.

– Что вы, голубчик, вы сгущаете краски, – начала Наталья Иосифовна, но быстро поняла, что это смотрится глупо, и замолчала.

Петя понял, что его больше не будут перебивать, и обстоятельно изложил свой план. Он был простой и реальный. Денег он даст, но немного, потому что он поет классику, а не шансон. В чем виновата, кстати, сама Наталья Иосифовна. Вторую порцию денег она получит от сдачи квартиры в аренду их филармонии, которая регулярно краснеет перед приезжими артистами за местные гостиницы. Там директор – свой человек, он умеет крутиться, деньги будут вполне достойные. Петя не стал вдаваться в подробности, что директор регулярно ходит налево от своей жены-сопрано. И за свободную квартиру он заплатит как за три люкса, учитывая конфиденциальность варианта. А Петя как квартирный благодетель получит от директора лучшие гастрольные туры, расценки, гонорары, чем отобьет деньги, подаренные Наталье Иосифовне.

Создавалась идеальная конструкция: Петя имеет благодарность директора и зеленый свет для своей карьеры, директор чувствует себя не обладателем дешевых филармонических шалав в гостиничных комнатенках, а королем-солнце, окруженным фаворитками в антикварном интерьере, а Наталья Иосифовна зарабатывает очень хорошие деньги, сдав квартиру в аренду. Она посчитала столбиком, сколько стоит свобода зятя. Оказалось, что достаточно уединиться в деревню на полгодика. Вариант был один – родовая деревня Пети, где остался бесхозный дом его предков. Тех самых, кто дал ему библейское имя Петр после просмотра фильма о Чапаеве и его верном соратнике Петьке.

И уже через несколько дней Наталья Иосифовна уезжала в деревенскую ссылку. Деньги были получены авансом, переправлены в Германию, зять спасен, дочь обрадована. Осталось прожить полгода в новом месте – в деревне с романтическим названием Болтино, потому что построили ее на месте болот.

* * *

Первого осмотра местности хватило, чтобы понять: рекламу «Домика в деревне» снимали в другом месте. Или в другой стране.

Петя помог с первоначальным обустройством дома, но на обустройство деревни ему времени не хватило. Да что ему? Большевикам семидесяти лет не хватило. Пришли капиталисты, рассчитывающие на вечность. Но история никому таких подарков не делает. И они уступят место кому-нибудь, передав в наследство распухшую и раскисшую от сна деревню Болтино.

Это была обычная деревня, не сдавшаяся ни большевикам, ни капиталистам. Она продолжала жить по своим законам, глубоко равнодушная к ландшафтному дизайну, альпийским горкам и даже мелкобуржуазным палисадникам. Георгины не просвечивали сквозь штакетник. Не было ни того ни другого. Георгины были выброшены из оборота по той причине, что их корни надо осенью выкапывать, а кому охота копаться в холодной осенней земле? Заборы проще сварганить из металлических пластин, кокетливо изогнутых в подобие волн, вроде шифера. Быстро, надежно, экономно. И, главное, от чужих глаз заслон. Металлический забор, разномастный, разновысотный, с амбразурами ворот и калиток, придавал улице подобие военного укрепления. Но укрепления, обреченного на поражение, какого-то бутафорского, дешевого.

Лоскутность и рваность заборов дополнялась заплатками дорог. Вот два дома в складчину подсыпали дорогу, а третий сосед, видимо, забастовал. И дорога плавно уходит в огромную лужу, символизируя тщетность призывов к кооперации и объединению. Даже собака если оставляла кучу, то прямо посередине дороги, чисто из принципа.

В первую ночь, ложась в чужую кровать и пытаясь поднять себе настроение, Наталья Иосифовна вспомнила: «На новом месте приснись жених невесте». И усмехнулась. Она еще та невеста. А уж женихи тут – можно вообразить.

Но воображение было бесконечно беднее реальности. На следующий день к ней пришли соседи собирать деньги. Двое мужчин, взятых для солидности тремя говорливыми женщинами. Мужчины были с любопытными глазами. Но любопытство не распространялось на Наталью Иосифовну. Они разглядывали убранство дома, как будто прикидывая, что тут плохо лежит. Тетки много говорили, но она мало что поняла. Однако сообразила, что с нее пытаются взять деньги за какие-то столбы, которые были установлены пару лет назад. Наталья Иосифовна отказалась платить в вежливой, но законченной форме:

– Мне бы не хотелось быть неверно понятой, но я не имею возможности оплачивать уже проведенные строительные работы. Могу предложить чаю.

Ей ответили фразой из голливудского блокбастера, что однозначно свидетельствовало о включенности Болтино в мировую культуру:

– Залей этот чай себе знаешь куда?

Она не знала, но догадывалась. Уточнять не стала. На этом ее первый контакт с односельчанами закончился.

Второй произошел вскоре у передвижной продуктовой лавки. Наталья Иосифовна услышала радостные голоса за забором: «Фермер приехал!» Продукты имело смысл подкупить, тем более фермерские. Наталья Иосифовна встала в очередь из трех женских тел и стала изучать ассортимент. Печенюшки, вино, мармелад, карбонад, консервы… Фермерство сильно отличалось от пропагандистско-телевизионного образа. Правда, сметана и творог были в больших пластиковых флягах. Вот оно – исконное и искомое. А мармеладки – так, сопутствующие товары. Желая выразить поддержку идее фермерства и ее конкретному представителю, Наталья Иосифовна сказала с пафосом:

– Какой колоссальный труд влит в эти фляги!

Она всегда впадала в пафос, когда волновалась и не знала, как себя вести. Но фермер, еще крепкий мужик, не желал делать скидку на ее волнение. Он сбил ее пафос довольно бесцеремонно:

– В эти фляги влита продукция трижды орденоносного молочного комбината имени губителя крестьянства товарища Ульянова-Ленина.

Наталья Иосифовна считала, что о покойниках не следует говорить плохо. А Ленин не только предводитель пролетариата, но и просто покойник. К тому же к советской власти у нее было сложное отношение. И тем более сложное, чем дальше страна продвигалась в строительстве рынка.