Помощник китайца. Я внук твой. Две повести - Илья Кочергин Страница 9

Мы договорились встретиться с ним в метро, я немного волновался. Английский в школе я, конечно, изучал, но наниматься переводчиком казалось мне наглостью. Материна подруга, которая и нашла для меня Суна, посоветовала сначала ввязаться в сражение, а потом уже действовать по обстоятельствам. В худшем, говорит, случае он тебя просто не возьмёт. Мне меньше всего хотелось с кем-то сражаться и вообще действовать, но к китайцу я, конечно, поехал. Договорился с ним о встрече по телефону сначала, а потом поехал.

У первого вагона на станции «Орехово» сидел на скамеечке только один китаец, других не было. Значит, он и есть Сун Ганду. Лицо у него, как мне показалось, ни в коем случае не предвещало того, что меня возьмут на работу. Брови сдвинуты, выражение лица решительное, но немного детское. Как будто ребёнок дуется на взрослых. Это ещё, наверное, оттого такое впечатление создавалось, что голова большая, черты лица довольно тонкие, да и росточком-то — как все китайцы.

— Здравствуйте, я — Сергей.

— Сун Ганду. Мы можем обсудить всё у меня дома. Пойдём.

На улице достали сигареты. Он предложил мне свою зажигалку, я закурил и выбросил зажигалку в снег. Тут же дёрнулся следом и откопал её, потом вытирал.

— Извините, я привык пользоваться спичками.

— Ничего страшного, я понимаю.

Начало получилось самое идиотское.

Дома мы уселись в кресла и «обсудили» условия работы. Он говорил, а я постоянно кивал в знак того, что мне всё ясно. Мне обещали десять тысяч в месяц и неполный рабочий день. Я должен был помогать ему в организации бизнеса, в переговорах и общении с будущими партнёрами.

Приступить к работе следовало с завтрашнего дня, сразу после окончания моих занятий в университете. Я с удивлением отметил, что понимаю его английский, и вышел от китайца с тем чувством, которое бывает, когда зубной врач скажет, что всё закончилось.

А на следующий день, когда я зашёл в его квартиру, там оказалось уже целых три китайца — мистер Сун и ещё двое. Они сидели за столом в кухне, улыбались мне, и перед ними стояла бутылка водки. На этикетке была нарисована кривляющаяся обезьяна, и, по словам Суна, эта водка была одна из лучших.

— Это — мистер Ван И, это — мистер Пань Пэн — мои друзья. Они тоже приехали работать в Россию, представляя свои компании.

Мистер Ван засмеялся, похлопал себя ладонью по груди и сказал:

— Ван И — лускэй Иван. Я — Иван.

Я сел на указанное место и передо мной поставили пустую тарелку. Я наблюдал за Суном и делал как он — наложил себе риса (совершенно не солёного и чуть слипшегося), жареной картошки (ни за что бы не догадался, что это картошка), кусок курицы, салат, потом сверху на рис подлил соуса и взял палочки. Пань Пэн улыбался и показывал мне, как ими нужно управляться.

Иван налил всем по пятьдесят грамм, тоже, конечно, улыбаясь. У него, пожалуй, улыбаться получалось лучше всех, его глаза совсем скрывались в складках кожи, оставался только искренний оскал на широком, лоснящемся лице. Пань Пэн был самым невыразительным и молчаливым, почти незаметным, а у Суна улыбка казалась немного грустной из-за слишком заумного и сосредоточенного выражения на физиономии. Не знаю уж, как выходило лыбиться у меня, но я старался.

Китайцы сказали Ган и бэй!, я по-русски сказал Будьте здоровы! и выпил свою стопочку. Взяли бы лучше «Пшеничной» в гастрономе, чем рисовую гостям предлагать. А то эта обезьянья идёт как чёрт с крестом по выражению прабабки.

Я сделал ошибку. Даже несколько испугал сидящих со мной за столом, выпив залпом. Если так пить, объяснил мне Сун, то может испортиться здоровье. Он уже не улыбался, из них вообще никто уже не улыбался, это только у меня осталась виноватая улыбка. От меня убрали бутылку, немного поглядели ещё с сожалением, а потом взялись за еду.

Я смотрел на них, и постепенно становилось понятно, как нужно пить. Нужно отхлёбывать рисовую водку по миллиметру, заедать пищей, сделанной, по-видимому, из перца фаршированного перцем и щедро поперченного. Нужно, чтобы по лбу тёк жгучий пот и заливал слезящиеся глаза, нужно, чтобы твой рот онемел, чтобы уже невозможно было понять, где твой язык, где губы, где зубы. Нужно при этом очень громко разговаривать (потому что китайский язык не приспособлен для тихой беседы), хохотать, держа палочками на весу кусочек курицы или жареную картошку, с которой капает на скатерть соус.

Тогда бутылки хватит на целый вечер на четверых, тогда не придётся бегать к метро за добавкой. Но я не мог заставить себя пить по-китайски. Я честно попробовал и не смог. Я просто отказался, заверив их, что напиток прекрасный и мне очень понравился.

Так прошёл первый рабочий день. Вернувшись домой, я выпил таблетку «Фестала» и отказался от ужина.

Сун снимал трёхкомнатную квартиру на станции метро «Орехово». Эта квартира планировалась одновременно и под жильё и под офис, но пока не было деловой активности, в квартире временно жили Иван и Пань Пэн. Они, как я понял, даже были мало знакомы Суну, просто тут речь шла о взаимовыручке. Пока не найдут себе жильё — квартируют здесь.

Искал им квартиру почему-то я. Искал по знакомым и к тому же дешёвую. Меня поначалу несколько беспокоила незагруженность работой, — не потому, что я люблю трудиться за маленькие деньги, а просто настроился на премиальные, на повышение зарплаты, да и проявить себя как-то хотелось. А китайцы спокойно ждали, — Сун ждал партнёров, Иван и Пань Пэн ждали, пока Суну осточертеет их кормить и привечать.

В один из дней, уже поближе к Новому году, последнюю пару в институте отменили, и я приехал к Суну пораньше. На мои звонки дверь никто не открывал. Вообще-то мой начальник иногда уезжал куда-то с утра, возвращаясь к моему приходу. Правда, мне показалось, что в квартире шумит вода. Может, он в душе? Я уселся на лестнице, подстелив под себя тетрадку, и открыл учебник.

Через полчаса поднялась толстая соседка с шестого этажа, из квартиры под нами, посмотрела на меня и начала трезвонить в суновскую дверь. Я встал.

— Нету, что ль, никого? Что они делают-то? — Она снова вдавила кнопку большим пальцем, потом стала стучать кулаком. — Ты сюда ждёшь?

— Ага.

— Все антресоли уже протекли, потолки все, — всё… Я не знаю, чего они делают-то там. Нету их, что ли?

— Я когда пришёл…

— Не живёшь здесь?

— Нет, я у них работаю.

— Так а что же они делают, — уже ж всё течёт у нас. Всё — все антресоли уже, вещи… Только ремонт сделали. — Она начала бить ногой в дверь. — Когда ж придут-то?

Через пятнадцать минут подтянулись и с пятого. С шестого то убегали черпать воду, то прибегали стучать в пустую квартиру. Наконец, меня послали в ЖЭК, чтобы отключили воду. Объяснили, как до него идти.

Дежурная отправила меня к мастерам. Мастера сидели в шапках в прокуренной комнате и играли в домино.