Восемнадцать часов дурдома - Владислав Картавцев Страница 9

– Лузеры, и этим все сказано! – Андрей сравнил убогий плакатный слоган со своими свежими находками и, окрыленный, рванул на переход. Три минуты, и он оказался на станции «Новокузнецкая», где первым делом уткнулся в плакат: «Если вам говорят, что в «Картоне» лучше, правило первое: это неверно! Компания «Элитные дома от Палыча» – недостойны только сволочи!»

– Обалдеть! – Андрей, действительно, слегка обалдел и протиснулся в вагон, пытаясь понять, что же такое за ночь случилось с руководством метрополитена, что оно позволило обклеить все станции такой рекламой. – Наверное, хорошо заплатили! – в итоге пришел он к логичному выводу и снова уткнулся в планшет. Впрочем, нет! Было слишком неудобно, в поезд набилась жуткая толпа, так что Андрей просто не смог поднять руку с планшетом на уровень лица. Пришлось так и ехать до следующей станции «Театральная», где стало немного полегче.

Само собой разумеется, на самом видном месте красовалось: «Если вам говорят, что в «Картоне» лучше, правило второе: не верьте этому отстою! Компания «Элитные дома от Палыча» – недостойны только сволочи!»

– Парадокс! – Андрей прочитал рекламное объявление и даже чуть-чуть взгрустнул. – И вот эти люди с интеллектом белого гриба и ягеля живут, как сыр в масле катаются, а я не могу себе позволить даже на Канары бобылем слетать, не говоря уж о девушке за мой счет! Где, спрашивается, справедливость?

Он тяжело вздохнул и вслух процитировал недавно услышанную им понравившуюся эпиграмму из «Правдоруба и лихоборца товарища Неплоского», который шел по каналу «Культура на дне». Смысл программы был прост: вместе собирались писатели и поэты и острили один другого тупее. Впрочем, были и такие, которых хотелось слушать, и которым хотелось сопереживать. Например, основатель партии Сермяжные Лапти (ПСЛ), борец за социальную идею товарищ Многожильный. Именно его стихи больше всего нравились Андрею. Андрей негромко продекламировал::

Вот он на «Порше»

Весь из себя видный,

Весь из себя чинный,

Весь из себя дивный!

Весь из себя при деньгах,

Весь из себя при блате,

Тупой, как пень, он

И налогов не платит!

Даешь пролетарское восстание

Против упырей-кровопийц!

Устроим им в наказание

Обед без трюфелей и устриц!

Пускай почувствуют,

Как народ живет,

Как народ воет,

Как слезы льет!

Кормясь с помоек,

Кормясь с подачек,

Кормясь с помидоров,

Выращенных на дачах!

Пускай безжалостна

Поступь капиталистов,

У нас задача одна —

Вытащить маузер и застрелить их!

Над ухом раздалось одобрительное покряхтывание. Андрей обернулся – рядом стоял дед, расплывшийся в улыбке:

– Молодец, сынок! Так их, паразитов, три шкуры с нас спускают, и никто ни за что не отвечает! Вот при Советской-то власти их бы всех прижали к ногтю, а сейчас что – один бардак и анархия! На вот, возьми визитку, активисты нам нужны, звони, приходи, бригада еще не полностью набрана, будешь за главного!

– Какая бригада? – Андрей пытался понять, что дед имеет в виду.

– Как, какая? Могильщиков антинародного режима, конечно! Манифестации, митинги, волнения и недовольства – это все наше, всё оплачиваемое! А ты парень подкованный, будешь у нас за горлопана-главаря, вон и стихи знаешь, так что считай, обеспечен работой на годы вперед!

– Нет, спасибо, дедуля! – Андрей твердо оттолкнул протянутую ему визитку, – я еще в ЦРУ не продался, чтобы в такое тяжелое время против собственного народа идти! Мне и без этого проблем на работе хватает, хочешь, чтобы меня за сто первый километр выслали?

– Ну, как знаешь! А мог бы и подкалымить! – дед мгновенно сник и отошел в сторону. По его лицу блуждали тени минувших сражений, побед и неудач.

– Похож на Чапаева в старости! – Андрей в последний раз кинул на него взгляд и отвернулся.

«Станция Тверская. При выходе из вагона не забывайте свои вещи!», – прогудел электронный мужик, и двери распахнулись. Поверх всей станции шла перетяжка: «Если вам говорят, что в «Картоне» лучше, правило третье: отстою этому не верьте! Компания «Элитные дома от Палыча» – недостойны только сволочи!»

– Какие, однако, настырные! Есть мнение, пока доеду до работы, захочу купить квартиру – или просто отобрать у «Картона» переселить туда Палыча, а самому въехать в его хоромы! А что по этому поводу скажет господин жЛОБ? Заглянем в ответы!

* * *

Колесо вечности провернулось, оставив после себя послевкусие беды. Филигранный стержень был вынут, Толстая встала и покачнулась, как от удара битой. Глухой звук извне поколебал устои, спружинил и ушел, покинул пространство, наполненное страданием и болью.

Трясина была упразднена, картина вскипела и вылила сплеча настойку – медленно и с расстановкой. Толстая недоуменно воззрилась и пришла к выводу о несущественном, она хотела выговориться, но вдруг ее охватил страх, перемежающийся пониманием ненужности и сугубой кривизны проделок, поскольку иначе чем проделками сие назвать было невозможно.

Где-то вспорхнула птица, но пусть! Толстую несло. Могучий огненный поток подхватил ее и стремительно опрокидывал, а она, не в силах противиться, лишь жалко вращала белками глаз, печально уносясь в неведомые глубины мироздания без всякой надежды спастись.

Ее не было видно долго. Глас из тишины не нарушал рассвета, опричники не трубили в барабаны, ловко и подспудно пытаясь отгородиться от злодеяний венценосного монарха. Зов пучины был нескончаем. Ему вторило эхо, наполнявшее пространство удалью и лихоимством, стонущее и вызывающее на дуэль ошметки разума, все еще бывшей у Толстой и ее неразделенной души.

Вскоре все было кончено. Сарказм, как проявление всеобщего жизнеописания, здесь был лишним – и без него понятно проявление момента. Толстая очутилась обнаженная на древе, куда ее занесло ручьем сознания, улыбаясь и веря, что все, что сделано, было не зря, и благодарность последует, но если ее не теребить, но просто прикоснуться.

– Так и запишем! Готовый наш пациент! Зря потратил сто рублей! – Андрей выключил планшет и кинул его в сумку. Вот рту стоял мерзкий привкус Толстой, которая качалась обнаженная на древе. И ладно бы просто качалась, а то издавала примитивные и неприличные звуки и пела «Интернационал», время от времени превращаясь в потомка Чапаева в старости.

Понятно, что станция «Белорусская» встретила Андрея гигантским постером: «Если вам говорят, что в «Картоне» лучше, правило четыре: держи карман шире! Компания «Элитные дома от Палыча» – недостойны только сволочи!»

– Интересно, когда я вечером поеду домой, это безобразие все также будет висеть? – Андрей вытащил из кармана жвачку и кинул в рот, – «Wrigley’s Spearmint»! Господи, сперминт – и что только жевать приходится! С таким-то скотским названием вкус мог бы быть и поприличнее! Хотя Dirol еще хуже, через минуту – ощущение, словно грязный носок пережевываешь!