Форпост - Андрей Молчанов Страница 9

— Ну, если ничего нет, что ты выбьешь из меня кулаками и подошвами? — Еще сидя на полу, произнес он.

— Квартира у тебя имеется?

— Нет, снимаю… Я вообще недавно из армии…

— Ай-яй-яй, бедный мальчик… — Востроносый рассмеялся меленько, потом посерьезнел. — Значит, плохи твои дела. Отрежем тебе башку. И предъявим ее Роме. Чтобы лишний раз убедить его в серьезности нашего сотрудничества. Хотя… дам тебе шанс. Сейчас мы оттяпаем тебе пальчик. Я умею это делать одним движением: красиво и практически безболезненно. — Он полез в ящик письменного стола и достал оттуда нож с рукояткой, обернутой черной нитью. Форма и лезвие ножа напоминали японскую катану в миниатюре. Следом за ножом на стол легла деревянная дощечка, и на ней Олег не без содрогания заметил глубокие поперечные разрезы в коросте бурого цвета. — Итак, что говорит практика? — с удовольствием произнес палач, кончиком указательного пальца лаская отточенный край клинка. — Практика говорит, что после простой и короткой ампутации, мысли человека, стремящегося сохранить материальные предметы, неодухотворенные жизненной силой, эти мысли стремительно испаряются… А если золотую рыбку кладешь на сковородку, количество желаний увеличивается в десятки раз…

И тут же шею и руки Серегина перехватили крепкие пальцы мучителей, и мысли Олега в самом деле заметались, выкристаллизовываясь в спасительное, хотя и безумное решение…

— Стоп, — прохрипел он. — Есть вариант…

— Ну, — доброжелательно наклонился к нему востроносый, почесывая ножом подбородок с реденькой, пробившейся за день трудов неправедных, щетинкой.

— Приятель у меня… — сказал Олег, грубо отводя сгиб локтя, сжимавшего ему шею. — То же из ваших… Не знаю, под кем уж там ходит… В общем, неделю назад оставил у меня мешок стволов. Пять автоматов, семь пистолетов. В масле, тихие… Попросил сберечь, сказал, что неприятности у него, могут нагрянуть менты…

— И чего? — Раздался вопрос из-за спины.

— Нормальная компенсация, думаю…

— А где стволы?

— Приняли его менты. На следующий день, — сказал Олег зло и убежденно. — Ну, я прикинул: где это железо сохранить? Вдруг его прессовать станут, а он меня и сдаст, кто знает, как жизнь повернется?

— Это — да… — Востроносый отложил нож в сторону, кивнув сочувственно.

— В общем, знаю одно местечко… Пруд. Ну, поехал туда под вечер, все сбросил…

— Зачем же в пруд? Закопал бы…

— Ага… Лопату покупать, место выбирать… Чего им в иле будет?

— Где пруд?

— По Волоколамскому, потом налево… Там путаная дорога. Но я покажу, коли интерес есть…

Востроносый задумался. Тяжело, аж личико пакостное отвердело, на миг изжив гнусь своих глумливых черт. Затем спросил:

— А с приятелем как бортами будешь расходиться?

— Разойдемся, — сказал Олег. — На то и приятель.

— Смотри, мы свое получим, с долгом ты согласился, стволы сам выкатил, будут разборы — тебе разруливать, коли понятия знаешь…

— Представляю… В общем.

За спиной крякнул едкий смешок.

— Ну, хоть и ноябрь на дворе, а придется нырять, — донеслось резюме. — Причем — тебе.

— Лодка нужна и магнит, — сказал Олег. — Стволы по одному кидал, метров на двадцать от берега…

— Вот, кретин! — донеслась реплика, злобно дыхнувшая в затылок.

— Чего только в жизни не бывает, — то ли согласился, то ли погоревал востроносый. Встал из-за стола. — Ладно, я уехал, — повел взор на подтянувшихся подопечных. — Ты, — указал на сутулого парня, — добудь к завтрему плавсредство, канат и магнит…

— Магнит у меня в гараже есть, — отозвался тот. — Такой… к танку прилепится, на буксире тянуть можно. Чушка — килограмм в десять… Трос — не проблема, а лодку надувную у Шурки Косого возьму, он — рыбак…

— К батарее его пристегните в подсобке, — молвил востроносый, облачаясь в пальто и мыском ботинка стирая о палас бугорок прилипшей грязи. — Ведро на ночь вместо параши, воды кружку. Утром решим, как и что. Все! — И, привычным жестом покрутив растопыренный пятерней в воздухе, удалился.

Олега препроводили в подсобку. Затевать сопротивление троим жлобам, наверняка искушенным во многих потасовках, было попросту глупо: он дал пристегнуть себя наручником к водопроводной трубе, присел на пол, упершись затылком в стену. Болела рука, ныла голова, под горло подкатывало отчаяние, и он погрузился в тяжкие, безысходные размышления.

То, что он поведал изуверам, являло собой лишь плод его горячечной фантазии в желании спасти жизнь, находящуюся, как он понимал, под нешуточной угрозой.

Уголовщина в стране безнаказанно и уверенно процветала, и укорот ей никто не давал. Каждодневные убийства не успевали учитывать, не то, что раскрывать. Посему жить с оглядкой на торжество закона и уложения уголовного кодекса могли лишь люди наивные и в государственность верующие, а уж к ним Серегин себя причислить даже не пытался.

План, родившийся в его голове, был таков: приехать на берег знакомого пруда, недалеко от которого некогда располагалась дача тетки, заморочить мозги бандитам и, улучив момент, через кукурузное поле юркнуть в березовый лесок, затеряться там. После выбраться к дороге, поймать попутку и вернуться в Москву. Никаких других сколь-нибудь разумных вариантов избавления от плена ему не виделось.

Когда его охватила пыльная молчаливая темнота чужого враждебного помещения, он, прислонившись спиной к стене, погрузился в короткий зыбкий сон.

Утром отвели в туалет, дали стакан воды вместо завтрака, затем снова отвели в подсобку, где продержали до второй половины дня. После на пороге возник деловитый востроносый, поведав с ухмылкой:

— Ну, все готово. Едешь с пацанами за тем, что нам обсказал.

Его вывели на улицу. Свежий ветерок, ударивший в легкие, на миг опьянил его. Он осмотрелся. Перед ним стоял черный громоздкий джип — непомерная роскошь для поры конца восьмидесятых. Возле машины — трое громил с неприветливыми рожами, короткими стрижками. Двое одеты в кожаные куртки, третий — сутулый, с выпяченной челюстью и перекошенным узким ртом — в длинное шерстяное пальто и отменные, лоснящиеся от свежего крема, штиблеты.

— Снасть мы взяли, — сказал Серегину один из парней. — Магнит дивный, канат прочный, лодка в багажнике… Еще чего надо?

Серегин, мрачно мотнув головой, полез в машину. Сел на заднее сиденье. Компанию ему составил тип в пальто.

Джип взревел мощным мотором и поехал себе. Быстро пронеслась Москва, ближайшие пригороды, осенняя сухая дорога шуршала под широкими шинами.

Свернули на узкий проселок, тянувшийся вдоль старого хвойного леса, затем пошел разбитый стародавний асфальт, ведущий к клоповнику нищих дач, влетели в яму на очередной развилке, при этом от встряски у сутулого вывалилась вставная челюсть, и — полилась родная речь…