Авиньонский квинтет. Себастьян, или Неодолимые страсти - Лоуренс Даррелл Страница 9

— Прошу вас больше не говорить на эту тему — ваше мнение мне отлично известно! Я знаю, что должен подвергнуться допросу и ответить за вопиющий и прискорбный недостаток мужества — но позвольте мне самому в тишине подготовиться к этому и перестаньте меня мучить…

— Кто кого мучает? — грозно завопил принц.

— Вы — меня, — в запальчивости отрезал Аффад. — И если вы не перестанете, я полечу на другом самолете.

Принц насмешливо фыркнул.

— Позволю себе спросить, это на каком же «другом»?

Замечание было как нельзя более уместно. Они послали телеграмму, извещая о том, что прибудут в Александрию с опозданием. Помолчав немного, принц все же не удержался от враждебного выпада.

— Надеюсь, у вас хватит мужества признать, что вы оказали дурное влияние на бедную девушку — не говоря обо всем остальном, вы подвигли ее на занятия йогой-богой, которой она, увы, заинтересовалась.

— Вам, принц, тоже неплохо бы заняться йогой, прежде чем вы развалитесь на части. Вспомните, какие у вас бывают ужасные приступы ишиаса. А ведь вы могли бы обойтись без уколов. Да и живот…

— Что с моим животом? — высокомерно спросил принц, принимая важный вид.

— Принцесса считает, что он слишком выпирает.

Маленький принц засопел.

— От людей моего положения не ждут, что они будут принимать всякие позы в набедренной повязке или питаться одним козьим молоком. Кем, черт бы вас побрал, вы меня воображаете? Ганди? При моем образе жизни, в моем возрасте говорить о физическом состоянии… это противоречит здравому смыслу. А вы серьезного ученого научили всяким индийским мумбо-юмбо. Это вы-то, имея научную степень по экономике и гуманитарным наукам!

На этот раз в бешенство впал Аффад. Он набрал полную грудь воздуха.

— У вас нет никаких причин так говорить со мной, к тому же вы ведете себя как филистер, а ведь вы не филистер. Я уже объяснял вам, что такое йога с научной точки зрения. В ней нет ничего такого, что противоречило бы западной науке. Это просто культура отношения к позвоночнику, которая призвана восстановить изначальную гибкость мышечной системы и с помощью легких наполнить ее кислородом. Надо относиться к телу как к клавиатуре и мышца за мышцей возвращать его в наилучшее состояние, чтобы оно было гибким, как тело змеи или кошки, в идеале конечно. Асаны — это дыхательные коды. Они учат мышцы исполнять предназначенную им роль, и в конце концов движение превращается в некий духовный акт. Мышцы наполнены кислородом и готовы совершать почти духовные акты своими движениями.

— Вздор! — твердо произнес принц. — Сплошной вздор!

Аффад не сдержал возмущения. В конце концов, ему было неизвестно, в какой степени Констанс увлеклась уроками йоги — да это и не касалось его, тем более что уроки были полезными: он и сам когда-то прошел не один курс, и это не принесло ему ничего, кроме пользы. Постоянно занимаясь два года, он избавился от болей в спине, периодически докучавших ему.

— Да, духовные акты! — продолжал он с горячностью. — Получив информацию, мышцы постоянно пребывают в состоянии готовности, пока не сдаются старческой немощи или болезни. Я полностью поддерживаю ее исследования, потому что это исследования. С философской точки зрения, это прогрессирующая космическая безнадежность. Энтропии этот процесс противостоять не в состоянии, и главное достижение медитации является n-мерным. Можете проверить на себе. В конце концов, ваши собственные сексуальные безрассудства навязаны вам вашим идиотом, домашним врачом! Вовлекать детей, собак и т. д. просто потому, что вы боитесь импотенции и не решаетесь говорить о ней даже с принцессой!

Это уж было совсем нечестно, и принц сжал кулаки, будто собираясь ударить Аффада в глаз. Набрав полную грудь воздуха, словно намереваясь произнести тираду или громко крикнуть, он не сделал ни того ни другого, но постоял так некоторое время, а потом недовольно фыркнул.

— Грубиян! — проговорил он, после чего сделал движение, как бы нанося Аффаду удар в живот. — Все это неправда!

Аффад покачал головой.

— Аи contraire, [23]даже немного позанимавшись йогой, вы бы избавились от сомнений и избежали бы компрометирующих неприятных ситуаций — я имею в виду для человека вашего положения!

Принц глубоко задумался и несколько раз кивнул головой.

— Это было ужасное время, — признался он, вспоминая, вне всяких сомнений, бордель в Авиньоне и организованную им «небольшую пирушку». От этого воспоминания у него по телу пробежала дрожь, словно ему стало холодно. Слава Богу, он во всем признался принцессе и с ее помощью восстановил душевное равновесие так же, как (к его удивлению и облегчению) мужскую силу. Теперь, едва он вспоминал о тех временах, его бил озноб, так как было очевидно, что принцесса могла бы покинуть его не из-за его сексуальных проделок, а из-за недоверия к ней как наперснице. Она дорожила своим положением жены и помощницы. Принц вздохнул. — Слава Богу, это позади.

Неожиданно ему расхотелось язвить, и он всерьез озаботился состоянием друга, которому надлежало предстать перед главным комитетом в Александрии, ожидавшим возвращения грешника. Исполнительную власть представляли три человека, которые анонимно выполняли возложенные на них обязанности, но так как они сменялись регулярно каждый год, то их имена невозможно было узнать. Поэтому принц, который хотел бы вмешаться в судьбу друга и использовать свое влияние, чтобы защитить его от грозившего ему возмездия за преступление — сказано без преувеличения — вынужден был бездействовать, не зная, есть ли у него добрый знакомый среди тех троих, к кому он мог бы обратиться… Для гностиков даже мысль об этом была бы аморальной и недопустимой, но недаром принц был человеком восточным и умел разрабатывать стратегии, подобные лабиринтам, добиваясь своих целей!

Надвигалась ночь, громыхал гром. Аффад перестал раскладывать пасьянс, и они с принцем, почти засыпая, поговорили на общие темы, прежде чем решили лечь спать, не дожидаясь вестей из аэропорта, поскольку ветер не утихал и дождь лил как из ведра.

Пошатываясь, словно сонные медведи, принц и Аффад добрались до своих кроватей, но в три часа ночи их разбудили, сообщив, что самолет будет готов к вылету через час и совершит посадку в Александрии — необычная уступка, объясняющаяся высоким положением принца и его связями, которые были, как всегда, задействованы.

В плохо освещенном самолете принц и Аффад почти все время дремали, пока их болтало над морем по пути в Египет, где им был предоставлен захудалый аэродром со слишком короткой полосой для любого самолета, кроме небольшого военного. Подскакивая и скрежеща, самолет завершил не самый приятный перелет. Приближался бледный мутный рассвет, когда присланный за принцем автомобиль обогнул последнюю защитную полосу и въехал в спящий город под негромкую перекличку клаксонов, которые словно умоляли посторониться груженых овощами и направлявшихся на базар верблюдов.