А.....а - Евгений Гришковец Страница 9

Видел я, как на Манхэттен накатывали гигантские океанские волны, и в этих волнах гибло большинство жителей. Видел Нью-Йорк, замороженный лютой стужей и засыпанный снегом, в котором небоскрёбы стояли по пояс. На моих глазах, а точнее, на экране, на небоскрёбы падали астероиды из космоса, страшные землетрясения сотрясали их, вулканическая лава вырывалась из трещин в асфальте улиц между небоскрёбами. Безжалостные инопланетяне применяли по этим домам своё инопланетное оружие.

Я видел огромных роботов, которые устраивали битвы на улицах американских городов и тем самым несли разрушение и смерть. Динозавры или вышедшие из океанских глубин ящеры чудовищных размеров бегали по Нью-Йорку и крушили всё на своём пути. А кто не помнит очень большую обезьяну на крышах Манхэттена?!

Мы видели в кино пустующие после разнообразных катастроф и войн американские города, населённые дикими животными или превратившимися в безумных тварей людьми. Небоскрёбы в таких опустевших городах всегда были блёклыми, запылёнными или заплетёнными какими-то вьющимися растениями.

Меня всегда удивляло и удивляет, с каким удовольствием американские кинематографисты разрушают свои города. С особым наслаждением они уничтожают именно Нью-Йорк. Им почему-то это нравится. Но и американским зрителям, то есть жителям этих городов, тоже, должно быть, это нравится. Если бы им не нравилось, они бы не ходили и не смотрели такие фильмы.

А вот интересно, мне бы понравилось смотреть кино, в котором какие-то твари, или космические тела, или жуткие катастрофы уничтожали бы город, в котором я родился или живу теперь, или какой-то областной центр, или столицу моей страны? Таких фильмов я пока не видел, но зато я видел много военной кинохроники, где знакомые города лежат в руинах, горят или на улицах идут бои. Страшные кадры! На них грязь, пыль, битый кирпич. Страшно! Но совсем не так, как от зрелища разрушений в американских фильмах. То есть не завораживающе, не жутко, не захватывающе, а просто страшно. Страшно и некрасиво.

Конечно же, только среди небоскрёбов могли завестись такие герои, как Человек-паук, Бэтмен или Супермен. Ни в одном нашем городе или в Европе они не появились бы. Как нелепо выглядел бы Человек-паук среди наших типовых пяти-, девяти-, двенадцатиэтажек, из которых в основном состоят наши областные центры. Эти дома невысокие, а улицы довольно широкие. Так что паутина Человека-паука провисла бы из-за расстояния и под весом самого Человека-паука. Тогда он грохнулся бы об асфальт, или на трамвайные пути, или, того хуже, запутался бы в проводах. Так что у нас не могут завестись и появиться такие чудесные герои.

Ну а в старой Европе им тоже делать нечего. Там дивная архитектура, но там нет небоскрёбов. Для них там не будет размаха. К тому же там давно фигурируют граф Дракула, Джек Потрошитель, Мистер Хайд и Человек-невидимка. У них там уже сложился определённый репертуар, традиционный стиль поведения, действуют они по старинке, к ним все уже давно привыкли. Там их территория. Поэтому сложно представить себе Человека-паука в Венеции, на Монмартре или на Биг-Бене. Равно как и Дракула вряд ли убедительно смотрелся бы летящим над Гудзоном, на фоне знаменитых небоскрёбов. Он же граф.

Мне интересно было бы попробовать посмотреть фильм про Человека-паука глазами жителя Нью-Йорка. Каково это – видеть красиво летящего фантастического героя над знакомой тебе улицей, мимо знакомого тебе магазина, аптеки, парикмахерской, автобусной остановки, мимо дома, в котором ты живёшь, мимо твоих окон. Не могу представить себе такое кино, снятое в городе, в котором я живу.

Не могу представить, чтобы кто-нибудь смог снять фильм про цунами, накрывающее мой город, или про инопланетян, которые на него нападают. Почему? Да просто в моём городе нет небоскрёбов. И всё в нём какое-то такое простое, конкретное, приземистое. Так что разрушать это, затапливать или сжигать при помощи инопланетного оружия и киноэффектов будет неинтересно. И смотреть будет такое неинтересно. Будет страшно, просто грязно и некрасиво…

А когда я, забыв обо всём на свете, совершенно заворожённо смотрел в выпусках новостей, как самолёт врезается в одну из манхэттенских Башен-близнецов, а другая уже поражена и горит, мне никак не верилось в подлинность, документальность и невыдуманность того, что я видел на экране. Помню, эти кадры повторялись и повторялись по всем каналам. А я смотрел и смотрел, не в силах оторваться. Почему? Я думал об этом. И я понял. Это было красиво!!!

Яркое синее небо, блестящие башни отражали своими зеркальными окнами небесную синеву и солнце. Маленький, красивый, почти игрушечный самолёт летел над домами. И вот он врезался. Какая-то секунда тишины и неверия, что то, что мы видели, произошло в действительности. Потом взрыв, прорвавшееся сквозь окна и стены пламя. Жуткое пламя, и то же самое время – красивое, на фоне чистого, тёплого синего американского неба.

Я посмотрел это много раз, прежде чем мне удалось заставить себя задуматься о том, что этот игрушечный самолётик на самом деле настоящий лайнер, а в тот момент, когда он врезался в здание, все те люди, которые в нём находились, моментально погибли, исчезли, смешались с обломками и пламенем. А также в тот момент погибли и исчезли те люди, которые находились на этажах, куда угодил самолёт. Я заставлял себя так думать, чтобы перестать любоваться жуткой красотой произошедшего.

Когда в новостях я вижу репортажи из совсем далёких и совершенно экзотических, в моём понимании, стран, репортажи про землетрясения или ураганы, повлекшие большие разрушения и многочисленные человеческие жертвы, я сразу понимаю, и даже чувствую, беду и трагедию, хотя всё это произошло или происходит где-то очень и очень далеко с диковинными для меня людьми и в диковинной стране. Но в таких репортажах всегда: руины, пыль, грязь, битый строительный камень, пострадавшие или погибшие люди. Это всегда некрасиво, просто и страшно. Я стараюсь быстро переключить канал и не смотреть страшные кадры. Таким зрелищем невозможно любоваться. Я уже не говорю про кадры наших катастроф и бед.

А зрелище гибели двух гигантских небоскрёбов в центре Нью-Йорка было даже величественным. И снято оно было с разных точек. Профессионально снято. Я заставлял себя понять ужас и боль тех людей, которые погибли в этих самолётах и зданиях, но мне трудно это было сделать. Мне трудно было это почувствовать из-за красоты. А ещё из-за привычки видеть разрушающиеся небоскрёбы в кино. Американские кинематографисты приучили меня к такому зрелищу.

А как рухнули те две башни! Они разрушились совсем не так, как в самых высокобюджетных фильмах. Они это сделали неожиданно и удивительно. Они сложились и просто исчезли. Были – и не стало! Как, глядя на такое, можно было представить конкретных людей и их гибель? Это было трудно! Если я не могу себе представить жизнь в небоскрёбах, то представить себе в них смерть ещё труднее. Уж очень эти небоскрёбы непохожи на то, что я привык видеть в своей жизни, вокруг себя, в привычном мне городском пейзаже. Уж очень они из другой жизни.

И если… Или лучше сказать, когда мне удастся увидеть их воочию, то есть когда мне доведётся попасть в Америку, я, наверное, удивлюсь не тому, что они огромные, что их много, что каждый из них – это шедевр или почти шедевр инженерно-технической мысли и архитектуры. Нет, не этому! Мне кажется, что я больше всего удивлюсь, и удивлюсь очень сильно, просто тому факту, что небоскрёбы есть, тому, что они действительно существуют.