Дальний умысел - Том Шарп Страница 9

— Два миллиона? — Френсик постарался унять дрожь в голосе. — фунтов или долларов?

Соня с упреком посмотрела на него.

— Френзи, ты скотина, неблагодарная скотина. Я, значит…

— Миленькая, я просто хотел выяснить, сколько жути ты мне поднесешь на десерт. Если твой дружок из мафии готов заплатить за эти словесные помои два миллиона фунтов — тогда все, надо быстро складываться и улепетывать. Так чего же он, ублюдок, хочет?

— Во-первых, видеть договор с Коркадилами.

— Пожалуйста, договор в порядке.

— Не совсем. В этом договоре почему-то нет ни слова о тех пятидесяти тысячах фунтов, которые Коркадилы уплатили за «Девство», — сказала Соня. — Маленький такой недочетик.

— Пятидесяти тысячах фунтов? — ахнул Френсик. — Да где им…

— Хатчмейера надо было ошеломить.

— Что у него вместо головы? Коркадилы не наскребут и пятидесяти тысяч пенсов, не то что…

— Конечно. Это он знает. Я ему сказала, что Джефри рискнул собственным состоянием. Понятно теперь, почему он хочет видеть договор.

Френсик задумчиво потер лоб.

— Ну, положим, всегда можно составить другой договор. Уговорить Джефри подписать его, показать Хатчмейеру и разорвать, — сказал он наконец. — Джефри это, конечно, не понравится, но с двух-то миллионов ему тоже… Еще что?

— Это уж тебе совсем не понравится, — замялась Соня. — Он требует, чтобы автор совершил турне по Штатам: автографы, телевидение и рассказы про возлюбленных старушек.

Френсик достал платок и отер лицо.

— Требует, говоришь? — возмутился он. — Не может он этого требовать. У нас автор своей рукой договора не подпишет, не то что на люди показаться: какой-то псих с агорафобией или чем-то в этом роде, а Хатчмейер хочет, чтобы он торговал мордой по американскому телевидению?

— Именно требует, Френзи, не ХОЧЕТ, а ТРЕБУЕТ. Либо автор едет, либо адью.

— Значит, адью, — сказал Френсик. — Он не поедет. Слышала ведь, что сказал Кэдволладайн: полная анонимность.

— И два миллиона ничего не меняют?

Френсик покачал головой.

— Я сказал Кэдволладайну, что мы запросим большую сумму, а он мне — что не в деньгах дело.

— Два миллиона — это не просто деньги. Это состояние.

— Знаю, но…

— Попробуй-ка поговори еще раз с Кэдволладайном, — сказала Соня и протянула ему трубку. Френсик попробовал и говорил долго. Но мистер Кэдволладайн был неколебим. Да, да, два миллиона долларов — это целое состояние, однако для его клиента абсолютная анонимность все же важнее, и его инструкции гласят… Словом, разговор вышел пустой и удручающий.

— Что ж нам — сесть, сложить руки и смотреть, как двадцать процентов от двух миллионов смывает в канализацию? — спросила Соня. Френсик уныло поглядел вдаль, за ковент-гарденские крыши, и вздохнул. Двадцать процентов от двух миллионов — это, как ни считай, четыреста тысяч долларов, побольше двухсот тысяч фунтов, и это — их комиссионные. А из-за процесса Джеймса Джеймсфорта они только что потеряли еще двух прибыльных авторов.

— Должен быть какой-то выход из положения, — пробормотал он. — Ведь Хатчмейер в тех же потемках, что и мы, — он тоже не знает, кто автор.

— Почему же это не знает? — возразила Соня. — Знает. Питер Пипер проставлен на титуле.

Френсик глянул на нее с обновленным восхищением.

— Питер Пипер, — задумчиво проговорил он. — Да, это, пожалуй, мысль.

Они заперли контору и отправились в пивную через улицу.

— Как бы нам соблазнить Пипера представиться автором… — сказал Френсик после двойного виски.

— А у него просто нет другого пути в печать, — сказала Соня. — Если книга пойдет…

— Книга-то пойдет. У Хатчмейера все идет.

— Ну, значит, и Пипер выбьется в другой разряд и авось найдет себе какого-нибудь издателя на «Поиски».

— Нет, это не для него, — покачал головой Френсик. — Боюсь, у Пипера принципы. А с другой стороны — если вставить Джефри в договор обязательство опубликовать «Поиски утраченного детства»… Не наведаться ли к нему сегодня же? Он устраивает такую обыкновенненькую вечериночку. Да, это едва ли не путь. Пипер лоб расшибет, лишь бы напечататься, а бесплатное турне по Штатам… Давай-ка тяпнем за успех предприятия.

— Попытка — не пытка, — сказала Соня.

Прежде чем ехать к Коркадилу, Френсик вернулся в контору н составил два новых договора. В первом из них Коркадилы обязывались выплатить пятьдесят тысяч за «Девства ради помедлите о мужчины», вторым — гарантировали публикацию очередного романа мистера Пипера «Поиски утраченного детства»: аванс — пятьсот фунтов.

— В конце концов, чем мы рискуем? — сказал Френсик Соне, снова запирая контору. — Если даже Джефри не согласится на пиперовский аванс — ладно, заплатим из своих. Главное — добиться твердокаменной гарантии, что они опубликуют «Поиски».

— Джефри тоже светят десять процентов от двух миллионов, — заметила Соня на прощанье. — Надеюсь, это его подстегнет.

— Уж я, видит бог, постараюсь, — сказал Френсик и подозвал такси.

* * *

Вечериночки Джефри Коркадила Френсик однажды в злую минуту обозвал подбериночками. Гости стояли или прохаживались с бокалами и легкими закусками; говорили — беглыми полунамеками — о книгах, пьесах и авторах, нечитаных, невиданных и неведомых, но способствовавших двуполому и однополому сближению: затем все и устраивалось. Френсик, в общем-то, предпочитал здесь не появляться — здешние шуточки были небезопасны. Всюду таилась сексуальная угроза; а к тому же он побаивался разговориться о чем-нибудь, в чем ни бельмеса не смыслил. Будет уже — поговорили этак-то в университетские годы. Наконец, не было здесь и женщин, взыскующих мужа: бывали либо перезрелые, либо неотличимые от мужчин. Как-то Френсик нечаянно подал надежду видному театральному критику — с ужасающими последствиями. Он все еще предпочитал вечеринки, где могла встретиться возможная жена; а у Джефри, того и гляди, тебя самого замуж возьмут.

Так что Френсик захаживал сюда редко, а свою интимную жизнь свел к тихим интрижкам с переспелыми женщинами, терпимыми к его вялости и необязательности, и к оглядыванию девушек в метро, от Хампстеда до Лестер-Сквер. Однако на этот раз он явился по делу — и, конечно, угодил в толпу. Френсик обзавелся бокалом и пошел искать Джефри. Найти его было нелегко. Став главным Коркадилом, Джефри приобрел сексапил, которого ему раньше не хватало. К Френсику тут же пристал поэт из Тобаго; требовалось его мнение о «Зазнайке-негре», а то поэт находил Фербенка где-то божественным и где-то отталкивающим. Френсик сказал, что мнение это целиком разделяет и что Фербенк был замечательно плодовит. Лишь час спустя, нечаянно запершись в ванной, он наконец вышел на Джефри.

— Дорогой мой, так нельзя, — сказал тот, когда Френсик, минут десять проколотив по двери, освободился с помощью какого-то косметического баллончика. — Надо вам знать, что в комнате для мальчиков у нас запираться не принято. Это так неспонтанно. Ведь всякая случайная встреча…