Срединный пилотаж - Баян Ширянов Страница 9

Блим Кололей и Шантор Червиц крутили брелок в руках, цокали языками и верили Чевеиду Снатайко все меньше и меньше. Когда веры этой у них вообще не осталось, возникло деловое предложение:

– А не сварить ли винта?

Против и воздержавшихся не оказалось, и вновь полетел-покатил винтовой марафон. Шантор Червиц его самые веселые и ответственные моменты даже на видеокамеру заснял. Чтобы потом друзьям их рожи уторчаные показывать, дабы попотешаться на трезвую голову по полной программе.

В ходе марафона Блим Кололей сломался и свалил на третьи сутки. Чевеид Снатайко запросил пощады и срыл на четвертые, а Шантору Червицу валить было некуда, ибо мутили в его хате. Побродил, побродил он в одиночестве, позаморачивался на одевании, но сгонял-таки на Лубу, взял еще банку и сварил. А варил он, крутя в пальцах брелок от крейзи герл и вспоминая превеселейшие гоны Чевеида Снатайко. Долго варил. Медленно. Со вкусом. Реактор потряхивал, поворачивал против часовой стрелки, следил, чтобы огонь был самый маленький. Три часа только варил.

Винтец получился – загляденье. Чистейший. Желтизной и не пахнет. И понял тогда Шантор Червиц, что получилось у него НЕЧТО! Нечто невъебенное.

Отобрал он себе, как обычно, двуху: Подумал, и полкуба обратно слил.

Отщелочил. Стал ставить. Поставил куб. Чувствует все. Хватит. Иначе

– дознется.

Вырвал струну из веняка и приходоваться повалился. И приходовался он час. Не меньше. Мысли всякие в голове бродили. Образы из виска в висок пролетали. Тени шевелились. Глюки, видать:

Шантор Червиц даже хайку придумал:

Поставил винта.

Глюки толпятся вокруг –

Не надо и звать…

А как Шантор Червиц оприходовался, его такая радость обуяла, что решил он всех, кого можно винтом этим угостить. Позвнил Чевеиду Снатайко – тот спит, коматозник. Позвонил Блиму Кололею – того нет, гуляки. Лишь Семарь-Здрахарь на месте оказался.

– Дарова, Семарь-Здрахарь! – Говорит Шантор Червиц.

– Дарова, Шантор Червиц! – Отвечает Семарь-Здрахарь.

– Семарь-Здрахарь, ёпта, я такую штуку приготовил… Ты охуеешь! – Восторженно кричит Шантор Червиц. – Классика!!

– Да, лана, не пизди…

– Бля буду, приезжай, попробуешь! Не пожалеешь!

– Не могу, Шантор Червиц, я ж джоблю всю ночь…

– Приезжай, ёптыть, втрескаешься, да и поедешь обратно:

– Лады, ща буду… – Лениво отвечает Семарь-Здрахарь.

Ждет Шантор Червиц Семаря-Здрахаря. Тусы по хате нарезает и поет странную песенку:

А за горами, продают солутан!

А я сварю винта и буду рад,

Но я тебе не дам!

Не смей меня винить!

Ну, посмотрите, до чего он хорош!

Но на дороге ты его не найдешь!

Сварить попробуй сам!

Не буду я тебя учить!

Есть солутан и на высоких горах,

На крутых берегах.

Для крутых!

Короче, ты не достанешь!

Я знаю цель: я первитином уколоться хочу!

За солутаном лечу,

И крутизной наслаждаюсь!

Трудна дорога и повсюду обман,

Но чтоб сварить винт – у меня есть план!

Его скурю я сам!

Не смей меня просить!

Я эфедрин не извлекал с давних пор,

Мне надоел сине-зеленый солутановый колор!

Его и пей ты сам!

Не смей его со мной делить! У!

А появился Семарь-Здрахарь у Шантора Червица минут, самое большее, через двадцать, весь запыхавшийся, взмыленный. Небось, бегом бежал от метро. Зато веняки распарил под курткой. Вбежал и сразу:

– Ну? Где? Давай двуху! – А сам то ли ботинки снимает, то ли рукав закатывает. Торопится.

Шантору Червицу для Семаря-Здрахаря двухи не жалко. Он так ему и говорит:

– Не жалко мне для тебя двухи. Но лучше бы полтораху тебе поставить. Мне, вот, от кубешника чуть передоза не пришла.

А Семарь-Здрахарь уже руку перетянул:

– Не ссы, Шантор Червиц! Это ты уж до того доторчался, что от двух точек передозу хватаешь. А мне – два квадрата в самый раз будет!

Не стал поминать Шантор Червиц Семарю-Здрахарю, что они почти что в одно время начали мулькой трескаться. Хочет Семарь-Здрахарь два куба

– получит. Человек же взрослый, опытный психонавт, можно сказать, видать, знает, что делает.

Получил Семарь-Здрахарь вожделенный агрегат с двумя кубами прозрачнейшего раствора, и заперся в ванной трескаться.

А Шантор Червиц потусовал, потусовал по комнатам, нашел баян свой с полуквадратом недоставленным и догнаться решил. Догнался: Лежит: Хайку сочиняет:

Сочинил такое:

Трудно понять

Ширнутого герычем…

Опиушник, бля!..

И такое:

Винта я сварил…

Как налетели торчки!..

Остался – кубешник!..

А еще – такое:

В кармане куртки

Два снаряженных шприца.

Себе и подруге…

А потом растрясло его на крупную вещь. Вспомнил Шантор Червиц как начинал он свою торчковую жизнь, вооружился ручкой, блокнотом и начал писать:

Я брожу по застреманым драгстерам

И сжимаю в пальцАх терку мытую.

А на ней мои руки дрожжащие

Написали «Solution Jeff».

Там встречают меня без внимания,

И дибят как наркота последнего.

Как говно берут терку истрепану,

И швыряют мне взад, озверев!

Но нахально блуждая по каличным,

Непременно увижу, как девушка,

Практиканточка, мне незнакомая,

Вдруг напишет: 16 на 2.

Пробивая фанеру асковую,

И забрав две столь нужные баночки,

Я в мечтах устремляюсь к товарищам,

И кружится моя голова.

– Эй, Шантор Червиц!

Пока Шантор Червиц испытывал муки творчества, Семарь-Здрахарь вылез из ванной и теперь стоял в дверях комнаты, где творил Шантор Червиц.

– Чего?

– Я в комнатке потусю. – Сообщает Семарь-Здрахарь и испаряется из проема.

А Шантору Червицу-то что? Пусть тусует. Главное, чтоб с мысли не сбивал:

…И на хазе, ништячной, но паленой,