Хлеб с ветчиной - Чарльз Буковски Страница 9

По соседству с нами жила Лайла Джейн, девочка моих лет. Мне по-прежнему не разрешалось играть с детьми из нашего района. Но постоянно сидеть в своей комнате было очень скучно. Я выходил на задний двор и бродил по нему, разглядывая насекомых, или садился на траву и фантазировал. Я представлял себя великим бейсболистом. Я был так велик, что моя бита никогда не проходила мимо мяча, и при любой подаче я мог выигрывать полный круг. Но я умышленно скрывал свой коронный удар, чтобы одурачить противника. Я бил только тогда, когда чувствовал, что время пришло. В начале одного сезона, открывшегося в июле, я пробил только 139 раз и всего один раз выиграл полный круг. «ГЕНРИ ЧИНАСКИ ВЫДОХСЯ», — поспешили объявить все газеты. И тогда я начал бить. Как я бил! Однажды я позволил себе 16 полных кругов подряд. Другой раз — 24 полных круга за игру В конце сезона я имел 523 победных удара.

Лайла Джейн была одной из самых прекрасных девочек в нашей школе. Она была настоящей красавицей и жила прямо рядом со мной. Однажды, когда я сидел во дворе, она подошла к забору и стала смотреть на меня, а я на нее.

— Ты не играешь с другими ребятами? — спросила она.

У нее были длинные каштановые волосы и карие глаза.

— Нет, — ответил я, — не играю.

— А почему?

— Они надоедают мне в школе.

— Я — Лайла Джейн.

— Я — Генри.

Она продолжала разглядывать меня, а я сидел на траве и глазел на нее.

— Хочешь посмотреть мои трусики? — предложила она.

— Конечно, — согласился я.

Лайла приподняла подол платья. Трусики были розового цвета и совершенно чистые. Смотрелись они здорово. Придерживая платьице, она повернулась, чтобы я мог посмотреть на них и сзади. На попке они выглядели еще лучше. Потом Лайла одернула подол и сказала:

— До свидания, — повернулась и ушла.

— До свидания, — крикнул я вслед.

Это повторялось каждый день.

— Хочешь посмотреть мои трусики?

— Конечно.

Почти всегда трусики оказывались другого цвета и с каждым разом они выглядели все лучше.

Однажды, после демонстрации Лайлой очередных трусиков, я предложил ей:

— Пойдем погуляем.

— Пойдем, — согласилась она.

Мы встретились на улице и пошли гулять. До чего же она была хорошенькая. Мы шли молча, пока не оказались на заросшем пустыре. Трава была высокая и зеленая.

— Пошли на пустырь, — предложил я.

— Пошли, — снова согласилась Лайла Джейн.

Мы скрылись в высокой траве.

— Покажи мне еще свои трусы.

Она подняла подол. Голубые.

— Давай побудем здесь, — сказал я.

Мы опустились в траву, я схватил ее за волосы и поцеловал. Потом сам задрал подол платья, еще раз осмотрел голубые трусишки и положил руки на попку. Я снова поцеловал Лайлу. Она не протестовала. Я держал ее за задницу и продолжал лобызать. Это продолжалось довольно долго. Затем я сказал:

— Давай сделаем это.

Я точно не знал, что нужно делать, но чувствовал, что есть что-то большее.

— Нет, я не могу, — ответила Лайла.

— Почему?

— Люди увидят.

— Какие люди?

— Вон те, — показала она.

Я поглядел сквозь траву Неподалеку несколько рабочих ремонтировало улицу.

— Они не могут увидеть нас!

— Нет, могут!

Я вскочил и выкрикнул:

— Черта лысого они увидят! — выбрался из травы и вернулся домой.

Лайла Джейн перестала появляться после обеда возле моего забора. Ничего страшного. Начался футбольный сезон, и я — в моих фантазиях — был великим нападающим. Я бросал мяч на 90 ярдов, а ногой посылал его на 80. Но мы редко били по мячу, особенно когда он был у меня. Я был как снаряд и разбивал защиту противника. Пять-шесть человек, пытающихся блокировать меня, разлетались в разные стороны. Правда, иногда, как и в бейсболе, мне было жалко моих противников, и я позволял им блокировать меня, пробежав всего лишь 8 или 10 ярдов. И, как правило, получал травму. Полуживого меня уносили с поля. Моя команда начинала проигрывать — 40:17. И за три-четыре минуты до окончания матча я возвращался, неукротимый и злой за причиненную травму. Теперь каждый раз, когда ко мне попадал мяч, я доставлял его к воротам противника. Как вопила толпа! И в обороне не было мне равных: я блокировал нападающих, перехватывал каждый пас. Я был вездесущ. Чинаски — фурия! И вот, когда судья уже был готов подать сигнал об окончании матча, я получил мяч, находясь в самом начале своей зоны. Я бросился вперед. Я разбивал один блок за другим и, перескакивая через поверженного противника, двигался дальше. Никакой блок не мог остановить меня. Моя команда была сборищем маменькиных сынков. В конце концов на мне повисло человек пять, но я не сдался. Вместе с ношей я дотащился до голевой линии и вырвал победу.

Однажды после обеда через заднюю калитку в наш двор вошел крепкий парень. Он остановился и уставился на меня. Парень был старше меня на год, а может, и больше, и точно не из нашей школы.

— Я из школы Мармоунт, — объявил он.

— Тебе лучше валить отсюда, — сказал я ему. — Скоро мой отец вернется домой.