Вокруг себя был никто - Яков Шехтер Страница 9

Начиная с середины тринадцатого века и до 1811 года в Реховоте стоял мамлюкский гарнизон. Мамлюками называли воинов, которые в детском возрасте попадали в рабство и доставлялись купцами-работорговцами в Египет. Здесь они обращались в ислам, а затем в специальной военной школе получали образование и блестящую военную подготовку. Среди мамлюков можно было встретить воинов самых различных народностей – курдов, тюрков, туркмен, выходцев с Кавказа (последних в Египте называли черкесами, хотя в их число входили грузины, абхазцы, и представители других горских народов). Отдельную группу составляли чеченцы, многие из которых сами продавали себя в рабство, чтобы попасть в мамлюкские военные школы.

Обретая в конце обучения свободу, мамлюки оставались на всю жизнь преданными своему бывшему хозяину. Самые одаренные из них становились военачальниками-эмирами и уже сами владели рабами-мамлюками. Больше половины эмиров составляли чеченцы. Как правило, из их числа выдвигался султан – повелитель Египта.

Мамлюкская гвардия существовала еще при последних Аюбидах, незадачливых потомков Салах ад-Дина. Именно она положила конец правлению одряхлевшей династии, захватив в 1250 году власть в государстве. Первое время султаны избирались «демократическим» путем – голосованием высших эмиров, позже власть чаще всего оказывалась в руках у лидеров наиболее сильной группировки мамлюкской знати.

Огнестрельное оружие у мамлюков развития не получило: мамлюкские воины считали ниже своего достоинства убивать на расстоянии. За что и поплатились – в начале XVI века Египет был завоеван турками, которые не брезговали пороховыми пушками и наголову разгромили гордых мамлюков. Остатки войска бежали в Палестину и обосновались в реховотской крепости, превратив захолустный гарнизон в штаб-квартиру эмира.

С началом египетской кампании Наполеона среди мамлюков вспыхнули угасшие было, надежды. Посланник будущего императора, генерал Луи де Кафарелли по прозвищу «Генерал Деревянная Нога» тайно посетил реховотскую крепость и заключил с мамлюками военный союз. Спустя два месяца после начала осады Акко французскими войсками, армия мамлюков двинулась им на помощь.

Кафарелли был из итальянцев, верой и правдой служивших Наполеону. Со своими солдатами он показал чудеса храбрости во время боев с русской армией Суворова, потерял ногу и ходил на деревянном протезе. В Палестине ему повезло меньше: взять Акко, даже с помощью мамлюков, наполеоновским войскам не удалось, а самому Кафарелли в бою отрубили руку, и он скончался от гангрены.

Мамлюки вернулись в Реховот, султан сделал вид, будто прощает неверных подданных, и все, казалось бы, потекло по-прежнему. Но как только выяснилось, что будущий враг императора не Турция, а Россия, султан отдал приказ расправиться с изменниками.

Сразу после высадки армии Мухаммада Али в Яффском порту к нему начали стекаться отряды добровольцев. Пришли, закутанные в черное, бедуины-следопыты, ведя на поводу беговых верблюдов. Приплыла целая флотилия рыбацких фелюг из-под Аскалуна. Прискакали на маленьких мохнатых лошадках друзы с горы Кармель. Командиры ополчения потребовали поголовного истребления мамлюков: мужчин, женщин и детей.

– Во имя Аллаха благословенного! – удивился Мухаммад Али. – А вас-то они чем допекли?

Командиры заговорили одновременно. Резкие движения их рук напоминали сабельные удары, а голоса то и дело срывались на фальцет. Трудно поверить, будто Мухаммад Али слышал об этом впервые, но рыба сама приплыла в сеть, и турок удивленно цокал языком, закатывал глаза и сурово морщил брови.

– Какой ужас, какой ужас! – несколько раз повторил Мухаммад и властным жестом прекратил беседу.

– Вы пойдете со мной, – сказал он, грозно устремляя взор вдаль, туда, где за густой пеленой облаков возвышались башни реховотской крепости. – И я обещаю выполнить вашу просьбу.

Командиры склонились в благодарном поклоне и, чуть-чуть подталкиваемые янычарами, быстро покинули шатер.

Законы шариата мамлюки выполняли ревностно, куда истовее арабов и турок. Нет ничего хуже отпущенного раба: став господином, он постоянно пытается доказать подлинность перевоплощения. Но языческое прошлое быстро не уходит; помимо общемусульманских правил у мамлюков остались некоторые привезенные с Кавказа обычаи. Они как бы дополняли указания Магомета, но на чеченский лад.

После завершения каждого мамлюкского праздника жители соседних деревень хоронили убитых. Сотни лет человеческих жертвоприношений крепко засели в подкорке, проникнув, возможно, и в крутые спирали генов. Жалобы в Стамбул действия не оказывали – до поры до времени связываться с мамлюками султан не хотел. За два с лишним столетия мамлюкского присутствия в Палестине под жертвенными клинками погибли тысячи, если не десятки тысяч [1]. И вот долгожданный момент расплаты наступил.

Первый двор крепости пушки Мухаммада Али раскрошили за неделю, второй – за шесть дней. Мамлюки отвечали отчаянными ночными вылазками, отрезая от армейской туши по солидному кровоточащему ломтю. На третью неделю Мухаммад Али прекратил штурм и, превратив половину солдат в землекопов, за три дня окружил крепость огромным земляным валом. Всю ночь на вершине вала полыхали костры, и вылазкам мамлюков пришел конец.

Турки закатили пушки на вал и принялись за цитадель. Через сутки беспрерывной канонады у артиллеристов опустились руки. Ядра отскакивали от черных стен цитадели, словно камешки, оставляя на шершавой поверхности блоков едва заметные полоски. Мамлюки презрительно трубили в рога и каждые два часа вешали на «бивнях» восточной башни пленников, захваченных во время ночных вылазок.

На следующий день, перегруппировав артиллерию, Мухаммад Али начал обстрел этой башни. Сотни орудий без устали палили в ее основание, канонаду слышали даже в Яффо. Тела повешенных непрерывно подрагивали, клубы порохового дыма сносило восточным ветром на палатки янычар, охранявших главнокомандующего, покрывая их густым слоем сажи. К вечеру пушечные стволы раскалились настолько, что обстрел пришлось прекратить. Тщательный осмотр башни в подзорные трубы принес весьма неутешительные результаты – в ее черных стенах не появилось даже намека на трещину.

Ночью, когда орудия остыли, турки сменили тактику. Вместо ядер пушки зарядили зажигательными снарядами, и, повернув жерла на максимальный угол, приступили к своей страшной работе. Лишь немногие снаряды перелетали через тридцатиметровые стены цитадели, большинство разбивались о зубцы. По черным блокам потекли огненные реки, и вскоре на валу стало трудно дышать. Но и в цитадели было не легче; падая на узкие улочки внутреннего двора, переполненные телегами со скарбом, снаряды превращали спящих под ними жен и детей мамлюков в пылающие факелы.

Утром ворота цитадели распахнулись, и оттуда поползла длинная вереница телег – рассчитывая на милосердие Мухаммада Али, мамлюки отправили из пылающей крепости свои семьи. Обоз перебрался через вал и, ожидая решения своей судьбы, замер перед палатками янычар. Главнокомандующий срочно вызвал к себе командиров ополчения: