Кошки-дочери. Кошкам и дочерям, которые не всегда приходят, когда их зовут - Хелен Браун Страница 9

– Вы общались все эти годы? – спросила я, выравнивая подвеску на стене и стараясь не выдать свое волнение.

Лидия не торопилась с ответом.

– Я организовала для него несколько сеансов медитации, когда он снова приезжал в Австралию, – сказала она как ни в чем не бывало, загадочно глядя куда-то в окно. В сером небе хлопал крыльями ворон.

Что-то сжалось у меня в груди. А я-то думала, что знаю свою дочь. Конечно, нам случалось ссориться, но обычно предметом ссор было что-то незначительное – прическа или уроки игры на фортепиано. Мне потребовалось немало времени, чтобы понять – переубеждать ее бесполезно. Легче разрешить Лидии выкрасить волосы в малиновый цвет и подождать, пока она это перерастет. Но сейчас мы затронули куда более серьезную тему.

Покопавшись в памяти, я поняла, что Лидия действительно несколько раз говорила, что организует сеансы медитации. Я даже поддерживала ее, поскольку думала, что медитация поможет ей успокоиться и собраться перед экзаменами, да и вообще справиться со стрессом. Мне и в голову не приходило, что наш знакомый монах как-то к этому причастен. Наверное, я просто была не слишком внимательна и задавала недостаточно вопросов.

Я никогда не относилась к числу женщин, которые хотят стать лучшей подругой своей дочери, меняться с ней одеждой и сплетничать в комнате. Лидия росла сильной и независимой. С другой стороны, меня неприятно поразило, что она сочла необходимым скрывать, насколько важную роль монах играет в ее жизни.

Если Лидия думает, что я без энтузиазма отнесусь к ее попытке изучить свой духовный мир, она плохо меня знает. Я всегда хотела, чтобы дети с пониманием относились к таким вещам.

Почему же Лидия предпочла скрыть это от меня? Неужели посчитала чересчур назойливой? Но в этом мне явно далеко до моей мамы. Даже гестаповцы – пушистые зайчики по сравнению с ней! Настойчивость, с которой мама лезла в мою жизнь, заставляла меня вновь и вновь упражняться в искусстве скрывать правду. С другой стороны, маму легко было шокировать. Она с неодобрением относилась ко многим вещам: сексу, левым партиям, католикам, вегетарианцам, почти всем иностранцам…

Я ничего не имела против буддийских медитаций! На самом деле из всех религий эту я считала самой безобидной. Но почему же Лидия утаила от меня столь важную часть своей жизни? Неужели это продолжение подросткового бунта?

Пока я аккуратно разглаживала молитвенный флаг, в голове у меня проносились самые страшные варианты развития событий. Я неоднократно слышала истории о молодых людях, которые становились жертвами харизматичных духовных лидеров и позволяли религии поглотить себя. Это опасная дорожка…

– Комната выглядит просто замечательно, – сказала я, не давая тревожным мыслям вырваться наружу.

Вместо этого я поспешила в нашу спальню, стараясь не думать о том, что если Лидия находится под влиянием буддийского монаха несколько лет – увы, смысла торопиться уже нет. Тем не менее, я схватилась за телефон – и тут же отложила его в сторону. Должно быть, Филипп сейчас на очередном совещании.

Если бы Клео была рядом, она бы знала, что делать. Она запрыгнула бы на кровать, уткнулась головой мне в живот и заурчала бы. И я смогла бы собраться с мыслями.

Но Клео нет, и мне придется самой восстанавливать равновесие. Десять глубоких вдохов, как советуют йоги…

Я знаю, что случится, если я пойду к Лидии и спрошу, почему она столько времени меня обманывала. Дочь ответит, что ей уже двадцать три года и у нее есть право иметь секреты – даже от матери.

Особенно от матери.