Прекрасная Отеро - Кармен Посадас Страница 9

Теперь мне придется на некоторое время самой продолжить повествование, потому что с момента бегства Агустины из Вальги и до начала восьмидесятых годов, когда появились известия о ее первых успехах на юге Франции, о жизни будущей Беллы Отеро нет достоверных сведений. В мемуарах, продиктованных мадам Вальмон, Каролина заполняет эту пустоту, рассказывая о возлюбленном по имени Пако Колль, о бегстве в Португалию, дебюте в Лиссабоне и Барселоне и беременности, но ничто из этого не подтверждается документальными свидетельствами, тем более беременность, которая была невозможна, согласно известным медицинским заключениям. Как удалось Агустине, едва вырвавшись из нищеты, за столь короткое время превратиться в одну из самых ярких звезд своего времени? К каким способам и уловкам она прибегала, какими любовниками пользовалась, чтобы открыть перед собой первые двери? Как и с кем убежала Агустина из Вальги, когда ей не исполнилось еще и двенадцати лет? Попробуем узнать об этом, используя более или менее прямые свидетельства, полученные в единственном месте, где их до сих пор можно обнаружить, – родной деревне Каролины Отеро в провинции Понтеведра.

Вот итог нескольких дождливых дней, проведенных в Вальге.

Вальга представляет собой небольшое селение, состоящее из пяти приходов: Кампанья, Кордейро, Сетекорос, Вальга и Ханса. На фотографиях, сделанных всего несколько десятков лет назад, Вальга выглядит жалкой деревушкой с каменными домами, но с тех пор она сильно изменилась. Человек, приехавший сюда в поисках следов Каролины Отеро, увидит красивые кирпичные постройки, веселых открытых людей, которые (в отличие от своих родителей) гордятся своей знаменитой землячкой. Служащие муниципалитета Мон и Мари Кармен, занимающиеся вопросами культуры, пытаются раз и навсегда покончить со всеми табу, долгие годы связанными с личностью Отеро. Недавно по их инициативе были установлены отношения с муниципалитетом Ниццы с целью получения сведений и экспонатов для создания небольшого музея. К сожалению, материал, который удалось собрать, невелик. Нет ни документов, ни писем, ни вещей, а свидетельства людей о том, что произошло после того, как Агустина сбежала из Вальги, разнятся или выглядят слишком неправдоподобно. Некоторые считают, что Агустина уехала в Понтеведру и поступила служанкой в дом врача. Возможно, не случайны рассказы Каролины о том, как, оставив колледж, она испытала множество унижений от жестоких наставниц Хуаниты и Пепиты. Может, она жила у врача, от которого сбежала потом со своим возлюбленным Пако? По словам других, Отеро, рано сбившись с пути, попала в публичный дом, где обслуживала клиентов и танцевала за мизерную плату. В свою очередь, ближайшие родственники Беллы, бывшие еще в живых, когда я посетила деревню, Хуан Мануэль и Элена Отеро (ее внучатые племянники преклонного возраста), уверены, что дело обстояло по-другому. По их мнению, двоюродная бабка сбежала из Вальги в 1880 году с труппой бродячих артистов, часто посещавших тогда те места. Донья Элена Отеро вспоминает, как мать Агустины (ее действительно звали Кармен, хотя она не была ни цыганкой, ни андалуской) жаловалась, что ее дочь ушла, не попрощавшись ни с ней, ни со своими братьями и сестрами. В один прекрасный день она исчезла, но, согласно многим свидетельствам, примерно через два года после бегства дала о себе знать.

В то время Агустина уже называла себя Каролиной (именем своей старшей сестры, умершей еще до крещения) – возможно, из-за ненужной предосторожности, чтобы мать не смогла разыскать ее, так как она была малолетней. Когда труппа артистов и акробатов, к которой присоединилась Каролина, проходила по мосту мимо ее родной деревни, она перегнулась через перила и окликнула женщин, стиравших в реке белье. Сначала она сказала, чтобы они никому не говорили, что видели ее, пока труппа не уйдет, а потом бросила им красивые вышитые наряды (две ночные сорочки, согласно другим версиям) и попросила отнести их ее младшей сестре в подарок. После этого, даже не передав привета матери, Каролина быстро удалилась, будто опасаясь, что кто-то или что-то заставит ее вернуться.

Второй контакт Беллы с семьей произошел почти восемьдесят лет спустя. В 1959 году донья Элена Отеро написала тете, уже престарелой и влачившей жалкое существование, письмо, предлагая вернуться в родную деревню и жить с ними до конца дней. Через шесть месяцев племянница получила одно из трех уникальных рукописных писем Каролины Отеро, [11]будто бы написанное рукой секретаря.

Оригинал, который донья Элена хранила долгие годы, взял у нее на время фанатичный биограф дон Хосе Пиньейро Apec, но так и не вернул его хозяйке, объяснив, что «письмо было похищено». Однако вот текст этого письма, приведенный им в его книге:

Ницца, 21 июня 1959 года

Уважаемой донье Элене Отеро Пуэнтесесурес

Сеньора, я отвечаю вам на письмо от 14 января 1959 года, единственное, полученное от вас сеньорой Отеро. Она не написала вам ответ, так как находилась в тяжелом состоянии в клинике, и ваше письмо было получено ею с опозданием, поскольку врач не разрешал передавать ей корреспонденцию. Сеньора Отеро действительно составила завещание в пользу бедняков Вальги, но, возможно, она подумает и, хотя вы никогда не вспоминали о ней, сделает что-нибудь и для семьи Отеро. Я пишу вам под диктовку сеньоры Отеро, которая передает вам сердечный привет.

Секретарь

Э. Мартинес

Как мы видим, лживая, как всегда, Каролина, извиняется через секретаря (?) и демонстрирует некоторое высокомерие и злобу по отношению к родственникам. Следует заметить, что, когда становишься «автором, ищущим своего героя», приобретаешь нюх легавой собаки на любой интересный след. Поэтому, прочитав письмо, посланное Беллой племяннице, я обратила внимание на то, что слово «Отеро», написанное рукой секретаря, очень похоже на подпись Беллы, известную по многочисленным старинным открыткам с ее изображением. Сначала я подумала, что это письмо написала она сама, придумав секретаря, дабы придать себе больше значительности в годы полнейшей нищеты, однако потом, проконсультировавшись с графологом, я отказалась от этого предположения. Почерк письма действительно очень похож на почерк памятных надписей, выполненных Беллой Отеро, в особенности заглавная буква «О». Однако люди, посетившие Каролину в ее уединении в Ницце – например, Альберто Оливерас, даже записавший на пленку интервью с ней в 50-е годы, – уверяют, что она с трудом изъяснялась и писала по-испански. По-французски говорила с сильным и наигранным испанским акцентом, сносно изъяснялась по-английски и даже по-немецки… Каролина обладала удивительной способностью к языкам, за исключением своего, родного, и прибегала к нему лишь для того, чтобы придать экзотическое звучание речи, снабжая ее время от времени словами «caramba», [12]«dios mfo», [13]не считая непременного «olés». [14]