Каменный плот - Жозе Сарамаго Страница 9

Внезапно кого-то осенило: можно бежать и морем, и тогда начался новый исход. Беглецы отхлынули от аэропортов, принялись искать свои брошенные машины, порою находили их, а чаще — нет, но важно то, что, найдя машину, но не обнаружив ключей или обнаружив, что они не подходят — бывает же и такое — заводили мотор, подсоединив провода зажигания напрямую, и кто не умел, быстро научился, и стали Испания с Португалией сущим раем для угонщиков. Прибыв в портовые города, бросались нанимать какой-нибудь челнок, ялик, гичку, шлюпку, лодку, но лучше всего — рыбачий баркас под парусом и в уплату за это оставляли на проклятом берегу свои последние пожитки и пускались в плавание в чем были, ну, разве что у одного, помимо этого, оставался в кармане носовой платок не первой свежести, а другого — грошовая да к тому же и пустая зажигалка, а на шее у третьего — галстук, на который никто не польстился, и ей-богу, нехорошо, что мы с такой свирепостью извлекали выгоду из чужой беды и вели себя ничем не лучше мародеров, растаскивающих все, что после кораблекрушения волна прибила к берегу. Бедолаги высаживались там, докуда их довозили — кто в Ибисе, кто на Майорке или Минорке, кто на Форментере, кто на островах Кабрера и Конехера — и оказывались там, фигурально выражаясь между молотом и наковальней: ну, разумеется, острова покуда не двигались с места, но кому же ведомо, что завтра-то будет: Пиренеи тоже, казалось, простоят до второго пришествия, а вон ведь как вышло-то и чем обернулось. Многие тысячи устремились в Марокко, отплывая на африканский континент либо из Алгарве, либо с испанского берега, но это те, кто оказался у самой нижней кромки карты полуострова; те же, кого занесло на север, желали попасть прямо в Европу и, должно быть, спрашивали так: Сколько возьмете, чтобы доставить меня в Европу? — а шкипер хмурил лоб, супил брови, глядел на беглеца, оценивая его финансовые возможности, отвечал: Прямо уж и не знаю, больно далеко до Европы до твоей, и, право, не стоило возражать на это: Ну, зачем же преувеличивать, совсем рядом, рукой подать, — один голландец решился так-то ответить, а какой-то швед ему поддакнуть, им тогда и сказали: Ах, рукой подать? Вот и давай вплавь! — и обоим пришлось долго ещё упрашивать, извиняться и уплатить вдвое. Подобный бизнес процветал до тех пор, пока иностранные державы для массовой эвакуации своих граждан не установили воздушные мосты, но и после этого благородного и гуманного начинания находились те, кто предпочитал осыпать деньгами славных представителей моряцкого и рыбацкого сословий, ибо следует помнить, что далеко не все плавающие и путешествующие делают это вполне легально, и вот они-то согласны были платить сколько скажут, тем более, что иного выхода у них не было — все побережье патрулировали, проявляя неусыпную бдительность, испанские и португальские сторожевики под негласным, но зорким присмотром, который осуществляли флота великих держав.

Впрочем, находились и такие туристы, кто решал никуда не бежать, а принять геологические передряги как роковую неизбежность, как указующе наставленный перст судьбы: они отписали на родину, прося своих домашних не поминать лихом за то, что поменяли жизнь и среду обитания, так уж вышло, они в этом не виноваты; и, хоть были это в большинстве своем люди слабовольные, склонные откладывать решение проблем назавтра, это вовсе не значит, что у них нет мечтаний и тайных желаний: беда в том, что они обычно умирают прежде, чем удается осуществить самую малую их толику. Были и такие, что действовали втихую, писем не писали, а просто исчезали бесследно, и сами все забыв, и сделав все, чтобы их забыли, и история того, кем и чем удалось или не удалось — ведь двух одинаковых людей на свете нет — стать любой из подобных особей сама по себе может послужить сюжетом увлекательного романа

Но есть люди, влачащие на себе бремя обязательств и обязанностей более тяжкое, чем лежит на простых смертных, и вот им бежать не пристало, и когда дела у отчизны не ладятся, именно про них в первую очередь мы и спрашиваем: Ну, а эти-то что, что намерены предпринять? чего ждут? — и торопимся обличать облеченных нашим доверием, и наше законное нетерпение становится частью великой несправедливости, ибо и ответственные лица тоже, бедняги, под Богом ходят и от судьбы уйти не могут, и самое большее, на что они способны, — это подать президенту прошение об отставке, но, конечно, в такой обстановке это было бы настоящим позором, и история сурово осудит тех общественных и государственных деятелей, кто решится на такой шаг в данных обстоятельствах, во дни, когда, собственно говоря, все летит кувырком. И в Португалии, и в Испании правительства выпускали обнадеживающие и успокаивающие обращения, официально заявляли, что ситуация не дает повода для особого беспокойства — странный язык: какой уж там повод, давно вырвались поводья из рук — и что принимаются все надлежащие меры для обеспечения безопасности граждан и их собственности; председатели правительств и сами появились на телеэкране, а уж потом, чтобы внести мир в смятенные души, обратились к своим нациям их главы — там король, тут президент. Friends, Romans, countrymen, lend me your ears, [9]говорили они, а их подданные, собравшись на свои форумы, отвечали им в один голос: Да уж ладно, теперь-то чего уж внимать, добавляя цитату из того же драматурга: все это — words, words, не более чем words. Приняв во внимание явное неудовольствие общественного мнения, собрались премьер-министры на тайную встречу и беседовали сначала с глазу на глаз, а потом позвали членов своих кабинетов и держали с ними совет то с каждым по отдельности, то со всеми вместе, и по завершении двухдневных изнурительных переговоров решили создать на паритетных началах антикризисный комитет, первой и главной задачей коего станет координация действий подразделений гражданской обороны обеих стран, с тем, чтобы всемерно облегчить объединение сил и средств, долженствующих дать достойный отпор геологическому бедствию, из-за которого полуостров уже отделился от остальной Европы на десять метров, и если, как шушукались в кулуарах, не пойдет дальше, то, глядишь, и обойдется, и, кроме того, умоем греков, получив бесплатно канал побольше ихнего Коринфского залива. И все же, господа, не следует сбрасывать со счетов то обстоятельство, что наши отношения с Европой, и так уже в силу исторических причин достаточно напряженные, могут осложниться ещё более. и ситуация принять взрывоопасный характер. Ну, а чего — мостов понастроим. Меня, господа, сильнее всего тревожит перспектива дальнейшего расширения акватории пролива, и если он станет проходимым для крупнотоннажных судов, особенно нефтеналивных, это нанесет сокрушительный удар по иберийским портам со всеми вытекающими из этого важнейшими последствиями: ведь достаточно вспомнить — mutatis mutandis, [10]разумеется — какие события последовали за открытием Суэцкого канала, то есть, я хочу сказать, что север и юг Европы смогут сообщаться напрямую, а Гибралтар, так сказать, отставить от дел. [11]А когда попросите уплатить денег за проход через территориальные воды, скажут нам «Держи карман шире», пробурчал тут один из членов португальской делегации, и присутствующие расценили эту реплику как обещание грядущих неисчислимых доходов, прибылей и барышей, которые принесет новый канал, и только мы, соотечественники его, говорящие на одном с ним языке, могли бы понять, что карман следует растопырить для химер и миражей, обманов и разочарований, ибо смысл сего речения следует понимать так: Англичане остаются с мысом, а мы — с носом.