Змия в раю - Леопольд фон Захер-Мазох Страница 87

— Насколько я понимаю, — проговорил полицейский и взял понюшку табаку из берестяной коробочки, — здесь произошла всеобщая потасовка.

— Так и есть.

— В таком случае все вы должны пройти со мной, все.

Ни мольбы, ни возражения не помогли, и всей компании пришлось проследовать в полицейский участок. Здесь был составлен протокол, в результате чего Феофан и Гольдман подверглись аресту, а остальных отпустили на свободу.

Когда дамы воротились в Михайловку, было довольно поздно. Аспазия уже легла спать, зато Менев в тихой тоске сидел перед бутылкой «Эрлауэра», а две другие, опорожненные, стояли поодаль. По его остекленевшим глазам Зиновия мигом сообразила, в каком он состоянии.

— Мы очень утомились, — предупредила она, — поэтому собираемся сразу лечь спать. Тебе бы лучше тоже отправиться на боковую.

— А у меня как раз сейчас, знаете ли, прекрасное настроение! — ответил Менев. — Лидия, сыграй-ка нам вальс, мы потанцуем.

— Что это тебе взбрело в голову?

— По крайней мере, я хочу получить поцелуй.

Он встал и, пошатываясь, начал со смехом преследовать Зиновию, которая убегала от него вокруг стола.

В этот момент снаружи донесся ужасный шум. Дребезжали оконные стекла, слышались крики о помощи и яростный лай собак.

Все тотчас устремились на улицу. Шум доносился из пекарни, где слуги напились в стельку, и Тарас с Мотушем, играя в карты, затеяли ссору. Когда Менев вырос на пороге, а дамы выглядывали у него из-за плеча, взору их предстала редкая сцена сражения амазонок. Чтобы разнять ссорящихся, девушки бросились между ними, а поскольку уговоры и просьбы остались неуслышанными, они перешли к более радикальным средствам убеждения. Квита сбросила с ноги туфлю и почем зря молотила ею Тараса и Адаминко, которых всякими стратегическими уловками загнала в угол. Мотуш сидел в ушате с водой, куда его окунула кряжистая Дамьянка, и беспомощно болтал руками и ногами, в то время как она, хохоча, стояла перед ним и угощала его звонкими оплеухами. Ендрух лежал на полу, а Софья, крепко ухватив его за волосы, неутомимо обрабатывала кулаком.

При появлении хозяев все успокоились. Квита надела туфлю, Дамьянка помогла кучеру выбраться из ушата, а Ендруху удалось снова встать на ноги.

— И вам не стыдно? — заговорил Менев. — Вы полагаете, что я потерплю в своем доме подобный скандал? Я прогоню вас всех со службы, и притом немедленно. Можете паковать вещи и отправляться.

Слуги замерли в оцепенении, Софья начала плакать.

— Я только хотела… — запинаясь, пролепетала Квита, — потому что они так шумели… восстановить мир.

— Хорошенький мир вы устроили! Разве вы христиане? Да вы монголы, татарва, турки!

Тарас, до сих пор с разинутым от удивления ртом взиравший на Менева, теперь, нетвердо держась на ногах, подошел к нему.

— Не надо читать нам проповедь, это дело священника, — пробормотал он заплетающимся языком. — Почему мы не можем повеселиться? Мы ведь тоже люди. И потом, все ведь поделено, все.

— О чем этот дурак говорит?

— Дай мне руку, Менев, — растроганно продолжал Тарас, — мы ведь братья! К чему ссориться, давайте любить друг друга.

С этими словами он обнял своего барина и облобызал.

— Да ты в своем уме? — в негодовании закричал Менев и оттолкнул от себя Тараса, однако при этом сам потерял равновесие и упал в объятия Софьи.

— О, гляди-ка, ты и сам того… — захихикал Тарас, — ты и сам… под хмельком.

Менев схватил его за ворот и поднял было кулак, но тут вовремя подоспела Наталья, вызволила Тараса и увела отца в дом. Когда она, с большим трудом доставив родителя в спальню, начала его раздевать, старые часы, словно в насмешку, заиграли мелодию из оперы «Альпийский король и мизантроп»: «Всех благ тебе, о тихий дом!»

Уложив Менева в постель и дождавшись, пока он захрапит, Наталья вернулась в пекарню, где теперь царила мертвая тишина.

— Кто зачинщик? — начала она вершить суд и расправу.

— Тарас, безбожник этакий, янычар! — закричали со всех сторон.

— Хорошо, а кто еще принимал участие в драке?

— Все мужики, — ответила Квита, — мы же только хотели угомонить их.

— А кто принес из погреба вино?

— Тарас.

— И тебе не стыдно? Ты-то его как раз и стащила.

— Мы же все братья.

— Тарас и Мотуш уходят со двора немедленно, — огласила приговор Наталья. — Адаминко и Ендрух — по истечении месяца, если до того времени не исправятся.

Все четверо тотчас один за другим бухнулись перед ней на колени.

— Помилосердствуйте, барышня, пощадите, это было в последний раз.

Тарас заплакал, Ендрух целовал ей ноги, Мотуш божился, что пусть его черт поберет, если он еще хоть каплю вина выпьет. В конце концов Наталья простила их, однако потребовала, чтобы Квита и Тарас незамедлительно сдали ключи.

— Отныне я буду сама вести хозяйство, — сказала она, — и защити Господь того, кто меня не послушается!