Уилл Грейсон, Уилл Грейсон - Джон Майкл Грин Страница 8

я тоже отхожу от компа и по-быстрому доделываю домашку. потом иду в гостиную и включаю «закон и порядок», это вообще единственное, на что я могу в этой жизни полагаться – что включишь телик и там непременно будет идти «закон и порядок». сегодня рассказывают про чувака, который душит блондинок одну за другой, и хотя почти не сомневаюсь, что видел эту серию уже раз десять, я все равно смотрю, словно не знаю, что у этой миловидной репортерши вскоре на шее окажется петля из шнура от занавески. саму эту часть я не смотрю, потому что она идиотская, зато вот когда полиция его поймает и начнется суд, там такое начнется.

адвокат: чувак, пока ты ее душил, за шнур зацепился микроскопический кусочек кожи с твоей руки, мы рассмотрели его под микроскопом, и оказалось, что ты облажался по полной.

как вы наверняка понимаете, чувак жалеет о том, что не надел перчаток, хотя от них, вероятно, все равно остались бы какие-то волокна, и он все равно бы облажался по полной. потом начинается серия, которую я, кажется, не видел, но когда знаменитость на «хаммере» давит младенца, я такой: ну да, это же тот эпизод, где знаменитость на «хаммере» давит младенца. но все равно продолжаю смотреть, больше-то все равно делать нечего. потом домой возвращается мама, и у нас с ней тоже постоянные повторы одной и той же серии.

мама: как день прошел?

я: мам, я телик смотрю.

мама: ужин будет готов через пятнадцать минут, успеешь?

я: мам, я телек смотрю!

мама: во время рекламы накрой на стол.

я: ЛАДНО.

я этого совершенно не понимаю – ведь нет на свете более скучного и жалкого занятия, чем накрывать на стол, когда вас всего двое. имею в виду коврики, салатные вилки и все дела. кого она обмануть пытается? я бы что угодно отдал за то, лишь бы не сидеть в ближайшие двадцать минуть напротив нее за столом, потому что она молчание золотом не считает. нет, ей надо заполнить все это время болтовней. мне хотелось бы сказать ей, что для этого как раз голоса в голове предназначены – чтобы какое-то время можно было провести молча. но мама наедине со своими мыслями оставаться не хочет, ей надо произносить их вслух.

мама: если сегодня повезет, может, удастся еще несколько долларов на машину отложить.

я: тебе не обязательно это делать.

мама: не говори ерунды. иначе зачем еще я пойду играть с девчонками в покер?

лучше бы она это реально прекратила. мама больше, чем я, переживает из-за того, что у меня нет тачки. я же не из тех уродов, кто считает, что как только тебе исполнится семнадцать, только по праву, данному тебе богом за то, что ты американец, у твоего дома на подъездной дорожке должен оказаться новенький «шевроле». я вижу, как мы живем, я знаю, что мама не в восторге от того, что мне по выходным приходится подрабатывать в аптеке, чтобы купить необходимые нам вещи. а оттого, что мать постоянно по этому поводу печалится, мне лучше не становится. и, разумеется, чтобы пойти на покер, есть и другие причины. ей нужны друзья.

мама спрашивает, выпил ли я утром таблетки, прежде чем сбежать, я говорю, что да, ведь иначе я бы сейчас пытался утопиться в ванной, разве не так? она не рада это слышать, так что я сразу такой: «шучу, шучу», и отмечаю в уме, что мама – не лучшая аудитория для медикаментозных шуток. и что не надо дарить ей на день матери свитер с надписью «лучшая мама депрессивного лузера», как планировал. (ну ладно, на самом деле таких свитеров нет, а если бы существовали, там бы еще были нарисованы котята, сующие лапки в розетки.)

по правде говоря, мысли о депрессии меня угнетают до усрачки, так что я опять возвращаюсь в гостиную, чтобы еще посмотреть «закон и порядок». айзек к компу раньше восьми все равно никогда не возвращается, так что надо ждать. звонит маура, но у меня нет сил что-то ей говорить, кроме как пересказывать «закон и порядок», а она это ненавидит. поэтому я жду, когда она оставит сообщение.

я: это уилл. какого хрена звонишь? оставь сообщение, может, перезвоню. [БИИП]

маура: привет, неудачник. скука такая, что решила даже тебе позвонить. я тут подумала, что, если ты ничем не занят, я могла бы выносить тебе детей. ох, ладно. наверно, позвоню иосифу и попрошу его отыметь меня в яслях, чтобы зачать еще одно святое дитя.

почти до восьми мне на все плевать. и даже потом мне плевать на все настолько, что перезванивать ей я не хочу. у нас с ней особые условия насчет перезвонов, заключаются они в том, что мы этого почти не делаем. вместо этого я иду к компу и там словно превращаюсь в маленькую девочку, которая впервые увидела радугу. я нервничаю, кружится голова, меня одновременно переполняют надежда и отчаяние, я приказываю себе слишком уж одержимо не проверять список друзей, но он все равно что у меня на внутренней стороне век. в 20:05 вспыхивает его имя, и я начинаю отсчет. дохожу всего до двенадцати, и тут появляется сообщение от него.

связанныйпапочкой: приветствую!

оттеноксерого: салют!

связанныйпапочкой: я так рад, что ты тут.

оттеноксерого: я тоже рад, что ты тут.

связанныйпапочкой: работа у меня сегодня = говно! самый! мерзкий день! за всю жизнь! телка одна обокрасть пыталась, и даже не особо аккуратно. а раньше я им как-то сочувствовал.

связанныйпапочкой: но теперь жажду видеть их всех за решеткой. я говорю: «поставь на место», а она такая типа: «что поставить?», я тогда полез к ней в карман и достал диск. а она что на это? «ох».

оттеноксерого: и даже не извинилась?

связанныйпапочкой: вообще.

оттеноксерого: девки дерьмо.

связанныйпапочкой: а мальчики типа ангелы? :-)

и так примерно час. по телефону разговаривать мы, к сожалению, не можем, родители айзека против того, чтобы у него был мобильник, да и я знаю, что мама иногда мой проверяет, пока я в душе. но разговоры наши я люблю. это единственная часть дня, когда я ценю каждую минуту.

прощаемся мы, как обычно, минут десять.

связанныйпапочкой: мне пора.

оттеноксерого: мне тоже.

связанныйпапочкой: но я не хочу уходить.

оттеноксерого: я тоже.

связанныйпапочкой: до завтра?

оттеноксерого: до завтра!

связанныйпапочкой: я тебя желаю.

оттеноксерого: и я тебя желаю.

это опасно, я себе обычно ничего желать не разрешаю. в детстве я слишком уж часто складывал молитвенно руки или крепко жмурился и весь отдавался надежде на что-то. я даже считал, что какие-то места в комнате особенно подходят для загадывания желаний: под кроватью нормально, а на кровати – нет; в шкафу нормально, но надо, чтобы обувная коробка с бейсбольными карточками была на коленях. за столом – ни в коем случае, а вот ящик с носками всегда должен быть открыт. никто мне этих правил не рассказывал – я к ним сам пришел. я мог часами готовиться к загадыванию одного желания, но каждый божий раз меня встречала толстая стена полного равнодушия. будь это хомячок или чтобы мама перестала плакать – ящик с носками был открыт, а я сидел за коробкой с игрушками с тремя фигурками в одной руке и машинкой со спичечный коробок в другой. я ни разу не загадывал, чтобы лучше сразу стало всё – только чтобы наладилось что-то одно. но никогда не выходило. и я в итоге сдался. и продолжаю сдаваться каждый день.