Амальгама - Владимир Торин Страница 8

Рассказывали и вовсе невероятные истории. Например, человек мог просто войти в зеркало, поверхность которого вдруг на какое-то время становилась зыбкой и затуманенной. Потом эта странная поверхность смыкалась за вошедшим в нее человеком, и больше его никто никогда не видел – зеркало начинало просто опять отражать предметы.

Или была еще другая история, произошедшая в царской бане Константинополя. После всего одного взгляда в зеркало, которое прислал ему зять, дож Венеции Пьетро Орсеоло, пал замертво византийский император Роман Аргир. Его жена Зоя разбила только что установленное в бане зеркало и, стоя на его осколках, в ту же ночь провозгласила императором своего любовника Михаила. Интересно, что будущей императрице шел тогда пятьдесят пятый год, но при этом была она очень хороша собой. Вообще, эта история про зеркало имела удивительное продолжение. Уже потом, когда Зоя уничтожила своего любовника и выходила замуж в третий раз, в шестьдесят четыре года, она по-прежнему была очень красива и имела огромный успех у многочисленных поклонников. В семьдесят четыре года она инкогнито выходила в город, знакомилась с молодыми людьми и страстно проводила с ними ночи. К тому моменту четвертый муж был ей уже неинтересен.

Тайна вечной молодости Зои Порфирородной объяснялась тоже странными свойствами какого-то особенного зеркала, которое Зоя всегда носила с собой и смотрелась в него постоянно. Зеркало это было ей передано из Венеции одновременно с тем, от которого погиб Роман Аргир. Это маленькое зеркало давало здоровье и совершенно удивительную способность не стареть. Именно его похитила и разбила будущая византийская императрица Феодора, отомстившая таким образом своей родной сестре Зое за страшные унижения, пострижение в монахини и двенадцать лет плена в Петрийском монастыре. Как только зеркало было уничтожено, Зоя мгновенно постарела, зачахла и умерла.

С тех пор прошло всего сто лет, а на просторах Священной Римской империи уже вовсю ходила легенда о волшебном зеркале, спящей красавице и злой царевне, которая каждый день смотрелась в волшебное зеркало и это зеркало ежедневно убеждало царевну в том, что она прекраснее всех на свете. Но мало кто знал, что сказка эта – абсолютная правда и не что иное, как переиначенная быль про взаимоотношения двух византийских сестер – Зои и Феодоры. И волшебное зеркало действительно существовало, и в него обязательно один раз в день смотрелась прекрасная царевна Зоя, пытавшаяся сжить со свету свою родную сестру. Шпионы Барбароссы не ошибались.

Справедливости ради стоит заметить, что среди рассказов о венецианских зеркалах тех историй, в которых люди лишались воли, разума и сил, где их настигали чудовищные смерти или страшные болезни, было гораздо больше, чем историй романтических – например, про вечную молодость и красоту или быстрое исцеление от ран (было и такое).

Именно поэтому Барбаросса охотнее верил в истории страшные. Это позволяло ему всегда держаться настороже и постоянно помнить об опасности, чтобы однажды не взглянуть в какое-нибудь заколдованное зеркало. И хотя очень немногим шпионам удавалось добраться до каких-то обрывистых, противоречивых и зачастую сильно приукрашенных сведений, уже само их наличие в глазах Барбароссы было лишним подтверждением того, что все, рассказываемое о волшебной силе венецианских зеркал, – правда.

Секрет своих зеркал венецианцы хранили очень строго, за этим следил специально созданный для этого всесильный Совет Десяти, который, не раздумывая, лишал жизни любого, кто мог хотя бы допустить мысль о том, чтобы древний секрет узнали еще в какой-нибудь стране. Совет Десяти придумал разместить на стене Дворца дожей страшную маску человека, в рот которому любой гражданин Венецианской республики мог положить донос на любого другого гражданина, кем бы он ни был. Совет Десяти детально разбирался в сути каждого доноса, выискивая среди тысяч мелких кляуз и дрязг самое страшное – попытку рассказать что-либо о тайне зеркал. Был издан специальный указ, согласно которому изготовителям зеркал и членам их семей под страхом смерти запрещалось не только выезжать за пределы страны, но даже покидать маленький остров Мурано в Венецианской лагуне, куда компактно расселили всех зеркальщиков и стеклодувов.

Однажды Альфонсо Храбрый, король Леона и Кастилии, пообещал насыпать гору золота высотой с собственный рост тому, кто сумеет раздобыть секрет изготовления венецианских зеркал. И вот, движимые нечеловеческой жадностью, два стеклодува, отец и сын, решились на отчаянный шаг. Конечно, о том, чтобы выдать секрет и остаться жить дома, на острове Мурано, речи идти не могло. Побег отец и сын готовили в строжайшей тайне несколько месяцев. Они скрывались от любопытных глаз в стоках нечистот, сутками прятались в узком неудобном ящике, чтобы никто не заметил их тайную погрузку на корабль, в котором специально для них была оборудована секретная каюта, расположенная глубоко в трюме, среди мешков специй и клеток с диковинными животными, которых везли из восточных стран в Европу. Из корабля беглецов выгружали глубокой ночью, в обстановке строжайшей секретности и двое суток, без единой остановки, мчали в карете с плотно закрытыми шторами в Толедо. И лишь когда беглецов доставили до неприметного дома на одной из улиц Толедо, все входы и выходы в который охраняли отчаянные головорезы, входившие в отборную королевскую гвардию, только тогда отец с сыном смогли перевести дух и послать одного из стражников за вином, чтобы отметить счастливое бегство из Венеции. Стражник пришел с вином, открыл дверь в комнату, где прятались венецианцы, и с ужасом обнаружил обоих стеклодувов лежащими на полу и истекающими кровью. Горло отца и сына было перерезано, кровь залила весь пол, а на груди у каждого беглеца лежала маленькая красная карточка с изображением крылатого льва, вооруженного мечом, – так выглядела эмблема Совета Десяти. Вот как хранили тайну волшебных зеркал!

Барбаросса понимал, что рано или поздно в венецианское зеркало предложат посмотреть и ему. Видимо, этот миг настал именно сегодня. Подумать только, именно сегодня, когда он четко решил стереть Венецию в порошок! Они, что там, и мысли читать умеют?

Слова императора про зеркало, произнесенные только что ясно и конкретно, прозвучали тихо, но очень грозно.

Энрико Дандоло задержал руку, уже взявшуюся за край покрывала. Было очевидно, что венецианский посланник явно не обрадовался информированности германского императора. Как будто легкая тень пробежала по благородному лицу посла, но, надо признать, владел он собой великолепно. Легкая тень на лице исчезла так же быстро, как появилась, и никто бы ее никогда и не заметил. Никто, кроме Барбароссы.

– О великий император, – сказал Энрико Дандоло негромко, и голос его даже не дрогнул. – Я понимаю, что только ты, с присущей тебе мудростью, знаешь о некоторых чудодейственных фокусах, которые можно проделывать с нашими зеркалами. Однако людская молва приписывает этому слишком много небылиц, которые мы просто устали опровергать.

– Венецианец, твои слова так же похожи на правду, как карканье ворона на пение соловья! Ведь я угадал? Там зеркало? – Барбаросса угрожающе поднялся с трона.

Стражники, стоящие за троном Барбароссы, по-прежнему не двигались. Но в глазах их как будто включилась небольшая лампочка, обозначающая переход от спящего режима к активному.