Клуб худеющих стерв - Акулина Парфенова Страница 8

– Девушка, хотите, подарю щуку? – спросил му жчина.

Юля вздрогнула и оглянулась вокруг. Никаких других девушек поблизости не наблюдалось.

– Вы мне? – спросила Юля.

– Вам-вам.

– Да нет уж, спасибо, я готовить их не умею, да и есть некому.

– Я вас научу. У вас время есть?

– Есть, – все еще не понимая, что происходит, ответила Юля.

– Значит, прямо сейчас и начнем.

– А где мы дрова возьмем? – поинтересовалась Юля.

– Зачем дрова?

– Ну, костер жечь. Вы же шашлык готовить собираетесь?

– Нет, не шашлык. Пойдемте-пойдемте. – Мужчина ловко запрыгнул на палубу дебаркадера и подал Юле трап: – Заходите. Будьте гостьей.

Он отомкнул дверь ключом и широким жестом пригласил Юлю внутрь.

Дебаркадер оказался большой комфортабельной квартирой на одного человека. Перегородок не было, пространство просматривалось насквозь.

Мужчина включил электрогенератор и пригласил Юлю на кухню. Она была оборудована вполне современно, во всяком случае значительно современнее, чем Юлина.

– Ну что ж, приступим, – мужчина вымыл руки и подал Юле нож и сетку с луком. – На этого зверя, – он указал на лежавшую в раковине щуку весом килограммов пять, – нам потребуется двенадцать луковиц.

«Почему бы и нет, – подумала Юля, – делать все равно нечего». Она забралась на барный табурет лицом к окну, чтобы видеть реку, и принялась чистить лук.

– Эй, послушайте, – обратился к ней хозяин. – Вы напрасно отвернулись, так вы ничего не увидите и не научитесь делать котлеты из щуки. Поворачивайтесь сюда.

– Хорошо.

Но тут в глубине комнаты зазвонил телефон, и хозяин удалился его искать. Поэтому Юля так и осталась сидеть в прежнем положении. Примерно на четвертой луковице из глаз ее начали капать слезы. Юля тысячу лет не чистила лук, забыла, как с ним обращаются, и потерла глаза рукой, туда попал луковый сок, и резь стала нестерпимой, а слезы потекли рекой. Юля выбежала на палубу, встала на колени, окунула лицо в ледяную речную воду и под водой разомкнула веки. И тут она подумала, как хорошо было бы упасть в эту холодную воду, опуститься на дно и лежать там облепленной хищной корюшкой. Не то чтобы ей так уж жалко было академической карьеры, заветной должности, которой ее так вероломно лишили… Но довольно врать самой себе! Да! Ей было ужасно жалко всего – и работы, и карьеры, и восьми лет жизни, и вообще ей было очень горько, больно и обидно, и она чуть не убила человека! Она, пожалуй, только сейчас осознала, что произошло. Никакого ректорства, никакой Академии наук и никакой Нобелевской премии ей не светит.

«Но я не буду плакать, – сказала она себе, – ни за что не буду».

Она никогда не рефлексировала, она просто долбилас ь и долбилась головой в поставленную цель. Она добилась красного диплома и приема на работу в непыльный Институт физкультуры, где еще тогда, восемь лет назад, решила стать не практикующим врачом, а великим ученым и помочь похудеть всему миру. Ведь она знала, насколько важно быть худым и физически привлекательным в этом подлом и неподатливом мире. Худоба имитирует молодость, и на худых отлично сидит любая одежда. Модельерам лень придумывать крой для толстых. Ее собственный опыт показывал, что стройной, привлекательной и при этом безмерно честолюбивой и талантливой девушке добиться того, чего она хочет, несравненно легче, чем девушке столь же талантливой и честолюбивой, но толстой и кривозубой. Как говорил Аль Капоне, оружием и вежливостью можно добиться гораздо большего, чем просто вежливостью.

И вот теперь весь стройный и благородный, а главное, уже близкий к победной прямой план ее жизни с грохотом и дымом летел под откос, как взорванный террористами поезд.

Тем временем хозяин дебаркадера обнаружил ее в этой странной позе. Она нечаянно хлебнула воды, взмахнула руками, он понял, что ей плохо. Юля задыхалась. Мужчина схватил ее поперек туловища, перевернул вниз головой и потряс. Обычно так поступают с младенцами, но прием сработал – вода вылилась. Юля пришла в себя. Он завел ее в кухню, усадил в кресло. Налил водки и горячего чая.

– Рассказывай! – требовательным голосом приказал он. – Доктор Курпатов слушает.

А сам достал электромясорубку и принялся готовить щучий фарш.

Юля рассказала ему все. И про диссертацию, и про увольнение, про все. «Я ведь вижу его в первый и последний раз, – успокоила себя она. – Какая разница, что он обо мне подумает».

– И все? – спросил мужчина, когда Юля закончила.

– Все.

– В таком случае тебе сильно повезло.

– В каком смысле повезло?

– Подумай сама, какая чудовищная скука – академическая карьера, да еще в таком институте, как твой. Маразматики коллеги, дебилы студенты. Мрак. Смерть заживо. Кафедральные сплетни, нищенская зарплата. Если бы ты осталась, это бы автоматически означало, что тебе пришлось бы всю жизнь работать в двух местах: одна работа – в институте, другая – для денег. На самом деле на свете существуют тысячи работ, которые могут приносить и деньги, и удовольствие одновременно. Просто ты никогда об этом не думала. Хочешь, я тебе прямо сейчас придумаю три, нет, пять таких работ? Тебе останется только выбрать ту, что больше по душе…

Юля не верила ушам. Неужели все в жизни может быть таким легким и простым? Глаза незнакомца показались ласковыми, почти отеческими. Похожими не на вечно заплывшие прозрачно-голубоватые глаза ее покойного папаши, а на глаза идеального любящего, преданного отца, который придет и, что бы ни произошло, спасет свою маленькую девочку.

Их разговор вновь прервал телефонный звонок. Юлин собеседник ушел, но вскоре вернулся.

– Вот смотри… Щучий фарш смешиваем с пер етертым луком… Солим, перчим… Видишь? Теперь надо добавить яйцо, слепить котлеты и обвалять в муке.

Он поставил сковородку на электроплиту и бросил на нее несколько рыбных шариков.

Котлеты имели волшебный вкус. Юля и припомнить не могла, когда ела что-нибудь столь же вкусное. Да и чем она питалась последние годы – салат, йогурты, паровые овощи… Никаких кулинарных вольностей она себе не позволяла, опасалась материнской склонности к полноте. А тут диетическое блюдо, и такое, что пальчики оближешь! Можно приготовить для девчонок, отличиться в кои-то веки.

Юля постепенно начала присматриваться к хозяину дебаркадера. Высокий, худой, жилистый. Насмешливый, но не желчный. Коротко стриженные волосы цвета соли с перцем. Сросшиеся брови, глаза вроде светлые. Просто мужчина. Устойчивый, уверенный в себе. А лет сколько – не разберешь, то ли тридцать, то ли сорок. То ли поседел рано, то ли, наоборот, поседел вовремя, но сохранился хорошо. Однако ее крайне смущали слишком уж изящная его поза на высоком табурете, заплетенные друг за друга длинные ноги и свитер крупной домашней вязки. Из-за событий последнего времени у Юли слишком часто стали включаться сигнальные лампочки эмоциональной памяти, как она это называла. И ей очень-очень отчетливо вспомнился рок-герой из далекого прошлого. Тем не менее она уютно растеклась в кресле. Дебаркадер мерно покачивало на речной волне. Вечерело. Пора уже было откланяться. Но Юля так расслабилась. Ощущение это было настолько редким, практически бесценным, что двигаться не хотелось совсем. И Юля уже открыла было рот, чтобы напроситься на ночлег. Она была уверена, что хозяин не истолкует ее просьбу как приглашение провести вместе ночь, а просто найдет для нее какой-нибудь диванчик в своем речном особняке. Но он вдруг решил добавить вечеру музыкального сопровождения и взял в руки гитару. И Юля поняла: а) это слишком, б) надо уходить.