Мальчик, который упал на Землю - Кэти Летт Страница 8

Женщины в жизни – человеческий чудо-бюстгальтер: поддерживают, тянут ввысь и помогают друг дружке чувствовать себя мощнее и краше. На плаву в те непростые времена меня поддерживали мои нежные сестра и мама. Что само по себе почти подвиг – с поправкой на особенности пятого года Мерлина. Все катилось под горку так споро, что меня изумляло, отчего олимпийская сборная по бобслею не обращается ко мне за наставлениями. Когда Джереми выгреб все с нашего общего счета, я осознала, что любовь и впрямь умирает в браке. Каким-каким, а подлым я своего мужа не воспринимала никогда. Он всегда первым лез в карман. Увы, теперь – понянькать мошонку. Человек, которого я обожала всем сердцем, оказался типом, который сунет тебе нож в спину и сам же сдаст тебя полиции – за ношение холодного оружия.

Первым пунктом в моем списке дел теперь фигурировало: «Уничтожить НЛО – Неопознанный Линяющий Объект, ранее известный как Человек, Которого Я Ошибочно Приняла За Любящего Преданного Супруга».

Когда Джереми, живший теперь в Лос-Анджелесе, подал на развод годом позже, рука моя взлетела ко лбу и я буквально попятилась на нетвердых ногах, как героиня немого кино. Я рассмотрела шикарные завитушки его подписи – Джереми Бофор – на устрашающем документе, в котором говорилось, что он желает расторгнуть наш брак. После чего меня вырвало. Аккурат на этот чудовищный, душераздирающий документ.

Следующие несколько месяцев я продиралась сквозь кафкианские дебри папок и бумажек, какими является судебный развод. Однако развод – жестокий лабиринт ловушек, затворов и решеток. Замки и переключатели оборудованы монетоподатчиками и управляются юристами. Кругом торчат жуткие, терзающие психику шипы. Я хохмила перед сестрой: мол, день первой встречи с юристом – первый день оставшихся на жизнь сбережений. Она отвечала, что бракоразводный юрист помогает тебе разделить с ним его хлеб насущный. Но шутки в сторону, потому что правда – вещь до боли несмешная. Человек, которого я любила «душою и телом» семь лет своей жизни, теперь был страшно занят перегруппировкой личных финансов, чтобы минимизировать выплаты собственному ребенку. Мой унылый, блеклый адвокат сказал, что Джереми увел все фонды в другую компанию, отследить которую будет стоить уймы времени и денег. Которых у меня не было. Но разве дорогие авто Джереми, его костюмы Армани и ослепительный бижуантовый блеск Одри, от которого зашкалило бы любой шыкарнометр, демонстрировали с должной убедительностью, что моему мужу вкатили нехилую дозу выпендрина? Он явно перебарщивал с воздержанием.

«Если ты не дашь мне каких-нибудь денег в самом скором времени, Джереми, мне придется стирать одежду твоего сына, колотя ею по гальке, – писала я ему в электропочту. – К счастью, хозяин продуктовой лавки на углу – буддист. Я ему тогда скажу, что оплатила продукты в предыдущей жизни, ага?»

Джереми ответил, что сидит без наличных – все потратил на переезд в Лос-Анджелес и на содействие Одри в прорыве на американское телевидение.

Поедатель огуречных сэндвичей, кэмский [20]плотогон, любитель «Пиммз» [21], Вудхауз-торчок, крикетообожатель Джереми меняет страну обитания из-за женщины? Переезжает в Ла-Ла-ленд? В места, где люди здороваются, а потом шмаляют друг в друга? Это все было так же немыслимо, как отказ Леди Гаги от говяжьих платьиц и косметики. Жертвы, на которые он шел ради своей мамзели, ранили меня сильнее, чем сама его неверность. Как она заставила его все это проделать? Дамочка явно была вампиром с дневным аусвайсом. Другим явным фактом было то, что кризис среднего возраста начался у Джереми без его участия.

Джереми твердил, что средств при нем осталось совсем ничего, я-де просадила все его сбережения на шарлатанов для Мерлина, потому что никак не могла принять, что наш ребенок – умственный инвалид.

Куя железо логики, пока горячо, я написала в ответ, что не могу принять единственного – возможности кризиса среднего возраста у человека, который до сих пор не покинул пубертат.

Джереми отреагировал списком встречных претензий: безразличная, ехидная, маниакальная, неуправляемая, никакого здравомыслия. Список, который он, без сомнения, приложит к документам при разделе имущества. Естественно, судья, которого укачает от этого каталога моих изъянов до баллистического блева, дарует ему право на все, чем мы располагаем, – кроме сына, на которого Джереми уж точно не претендует. Я утешала себя осознанием того, что мой муж по-прежнему не знает слов «Американского пирога» от начала до конца, тварь конченая. И явно вписывает «ссач» в «Массачусетс».

Поскольку я была разорена и замордована, Джереми развел меня на подпись мировой, никак не связанной с индексом розничных цен, что на мутном юридическом жаргоне означало «тебе полагается по сотне фунтов в неделю, независимо от того, почем нынче житье».