Апокриф - Владимир Гончаров Страница 8
Апокриф - Владимир Гончаров читать онлайн бесплатно
Ознакомительный фрагмент
Он очень быстро понял, что в данном случае имеет дело именно с толпой, причем с толпой самой опасной — идеологизированной. Для этого ему оказалось вполне достаточно нескольких красноречивых событий, произошедших в те неприятно памятные две недели. Искренний испуг директора рудного бассейна — это было только начало. Потом пошло… Слезы пополам с соплями младшего сына — ученика второго класса гимназии, которого уже на следующий день после появления той самой передовицы в «Трибуне» стали изводить кличкой «сын предателя», а через неделю уже пытались бить. Дочери — тоже ученицы гимназии, только старших классов, — стали приходить домой совершенно прибитые, так как, неожиданно для себя и не видя за собой никакой вины, оказались в состоянии бойкота, не только со стороны бывших школьных приятелей и приятельниц, но и со стороны учителей. Небольшая (пока небольшая — правильно решил Варбоди) толпа, собравшаяся на улице у дома, в котором жил инженер, выкрикивая ругательства и угрозы в его адрес, по ошибке методично перебила все окна в квартире его соседа. Сосед пытался направить толпу на путь истинный, крича сверху, что нужные окна выходят во двор, но лишь получил сильный удар в плечо от запущенной снизу пивной бутылки, чем лишний раз подтвердил тезис Варбоди о бесполезности и опасности общения со стадом.
Через неделю сгорел небольшой загородный домик, принадлежавший инженеру, предмет особой заботы и любви его жены, которая содержала сию тихую обитель в идеальной чистоте и порядке, разводила на небольшом участке земли цветы и стригла маленький газон чуть ли не маникюрными ножницами. Госпожа Варбоди была в отчаянии. Но, когда, возвратившись с пепелища домой, не успев напиться валерьянки, она подняла трубку зазвонившего телефона и услышала: «Получили, гады?! Ждите — все спалим! И крысят ваших передавим!» — на нее напал настоящий ступор. Несмотря на горячие заверения супруга о том, что все это пустые угрозы обнаглевших дебилов, и объяснения, что и дом-то сгорел, возможно, от замыкания в электропроводке; несмотря на обращенные к ней призывы взять себя в руки, хотя бы для того, чтобы еще больше не напугать детей, которые и так на грани нервного срыва, госпожа Варбоди несколько часов кряду, бессловесная, просидела в кресле, глядя в одну точку, и только редкие слезы время от времени выкатывались у нее из глаз и, не вытираемые, засыхали на щеках. Пришлось вызывать врача, который вколол ей сильное успокаивающее, предложив, между прочим, инженеру подумать о том, чтобы в интересах семьи «переменить обстановку, а, возможно, и климат».
Господин Варбоди все-таки обратился в полицию, где шапочно известный ему полицай-президент, очень знакомо глядя в стол и явно тяготясь вынужденной аудиенцией, глухо бубнил, что «да, конечно, формальное заявление он примет», но, дескать, «шансов — никаких: никто ничего не видел, а телефонный разговор к делу не подошьешь», и далее: «Охрана?! Ну, какая может быть охрана? Вы же не член правительства!» А затем, воровато оглянувшись на закрытую дверь (дались им эти закрытые двери!) и понизив голос, быстро прошелестел: «И вообще, милостивый государь, по доброму говорю, давайте не будем дразнить гусей всеми этими расследованиями, толку все равно не будет, а вот мой околоток, пожалуй, тоже спалят. Да черт бы с ним, с околотком… Пришьют потворство, понимаешь… ну, в общем, не тому, кому следует, да и выпрут к едрене фене. Мне что, больше всех надо? Ехали бы вы отсюда, а? Всем лучше будет…»
Инженер все понял.
* * *
А еще через два дня убили Лечо Вагеру.
Вагера был старым другом Варбоди и содержал, пожалуй, лучший в городе кабак. Кабак — это только в том смысле, что там можно было хорошо выпить и качественно закусить в любое время суток. А в смысле порядка — это был, скорее, военный корабль.
Лечо Вагера в более молодые годы очень успешно подвизался в профессиональном боксе, много лет занимал строчки в верхней части турнирной таблицы и несколько сезонов подряд обладал титулом чемпиона страны в полутяжелом весе. Будучи наделен от природы красивым телом и, хотя не красивым, но очень (по-мужски) привлекательным лицом, к своим доходам от участия в боях он добавил весьма солидный капитал, притекший к нему от рекламных агентств, использовавших его внешние данные для впаривания населению самых разнообразных товаров — от недвижимости и автомобилей, до нижнего белья и зубной нити. При этом ему удалось избежать тяжелых боксерских травм, сохранить приличное здоровье и пусть не очень далекий, но ясный и практический ум. Он очень удачно размещал свои средства в акциях успешных предприятий, в солидных паевых фондах, а также в недвижимости, причем только в такой, которая приносила постоянный доход от сдачи в аренду или внаем. Вагера любил комфорт, но был абсолютно равнодушен к роскоши или к так называемым престижным вещам. Поэтому он не тратил денег на строительство поражающих воображение особняков, а довольствовался небольшим, экономным в содержании, но очень хорошо оборудованным загородным домом, не покупал коллекционных лимузинов, а использовал практичный и надежный автомобиль среднего класса. В области развлечений он тщательно избегал очень дорогостоящих и вредных для здоровья светских загулов на престижных курортах, в знаменитых ночных клубах или в игорных заведениях, безусловно предпочитая им относительно скромные туристические путешествия в самой узкой компании или даже в одиночку. Женщины ему тоже обходились, так сказать, по экономклассу. Состоящих из одних капризов и спесивой самоуверенности, требующих немереных расходов звезд бомонда он на дух не переносил, а хищную заинтересованность великолепных телом молодых охотниц за богатыми самцами распознавал уже через пятнадцать минут общения и резко разочаровывал их, ставя все точки над i. В то же время найти себе молодую, милую и не слишком претенциозную подружку при его внешних данных и имущественном положении не представляло никакого труда, чем он и довольствовался с великой радостью.
Одним словом, вследствие всей суммы присущих Вагере качеств, к пятидесяти годам он стал очевидно богатым человеком и обрел (как он полагал в полной мере) то, к чему стремился многие годы, а именно, — независимость.
Он не зависел от семьи — у него ее не было, он не зависел от женщин — у него их было достаточно, и при этом среди них не было незаменимой, он не зависел от работодателей, так как необходимости работать ради куска хлеба у него не было, он не зависел от властей — ему ничего от них не было нужно…
В то же время он не пресытился жизнью и не прозябал в сплине презрительного разочарования, а занимал большую часть своего времени общением в кругу весьма придирчиво подобранных друзей, путешествиями и содержанием своего любимого детища — кабака под названием «Апперкот».
Поскольку последнее отнюдь не было занятием по жизненным показаниям, а являлось типичным хобби, Вагера совершенно не заботился о высокой и вообще хоть какой-нибудь доходности своего предприятия. Поэтому в оформлении помещения, в выборе кухни, в манере обхождения с клиентами он не стремился потакать ничьим вкусам, а руководствовался только своими собственными представлениями об идеальном питейном заведении.
Тотальная чистота, красное дерево главной барной стойки, солидная мебель в зале, начищенная медь и латунь поручней, кухонной посуды и кранов для розлива пива, приглушенный свет, спокойная без какого-либо электрического усиления музыка, исполняемая профессиональными музыкантами, сдержанная публика, никакого буйства, пьяных выкриков и хамства.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии