Записки гробокопателя - Сергей Каледин Страница 8
Записки гробокопателя - Сергей Каледин читать онлайн бесплатно
— Васин, — робко сказала Мири, — а можно мне кильку без водки?
— Возьми, — разрешил Васин. — А тебе, Павел, со всей апломбой заявляю: будешь притеснять сестру, увезу ее к себе на дачу. У меня там кот Полкан, Мурка с выводком. Умная такая кыса эта Мурка: поймает грызуна и несет свою жертву детям, а ведь ничего не кончала. Машка, внучка у меня есть. Скоро внук будет.
— А у тебя дети есть. Васин?
Петр Иванович опешил.
— Если внуки есть, стало быть, и дети есть. Игорь. Врач на «Скорой помощи». Кто заболеет, любого вылечит. И еще у меня сватья, певунья знаменитая. Ох, баба! Красавица!.. Живем все дружно, только по-разному нитку сучим.
— Васин, а тебе сколько лет? — вдруг спросила Мири.
— Мне? Шестьдесят один.
— Ты тоже имеешь красивую жену?
Задумался Петр Иванович.
— Не очень-то.
— Странно, — сказала Мири как-то по-взрослому. — Ты имеешь сексопиль. Ты знаешь, что такое сексопиль?
— Мири! — одернула ее Алка. — Не приставай к человеку. — Она сунула Петру Ивановичу колесико ананаса. Но Петр Иванович ананас отверг.
— От ананаса у меня узда зажевывается. Во рту заеды получаются, кислота теребит… Лучше я покурю, пожалуй.
Мири пододвинула к нему пепельницу.
— Рассказывай, пожалюйста.
— Да что рассказывать? Один я остался, как сундук с товаром. Шутка такая. В общем, это все ерунда непосредственно. Катер вот у меня сгорел — это жалко…
Поели-попили. Алка, нарушая шабат, ушла в ванную включить стиральную машину. Отключится она сама по себе, все выстирав, отжав и просушив. Так что если и навредит шабату, то самую малость.
Петр Иванович, сытый, довольный, откинулся на спинку дивана. Расстегнул рубаху.
— Мири, мне Машка заказала привезти лошадь для Барбия. Кто такой Барбия?
— Это просто, — кивнула Мири, — это мы купим. А что у тебя висит на шее? Она пересела поближе. — Покажи, пожалюйста.
— Крест православный. Павел, включи!
Пашка, кряхтя, включил вентилятор. Но прохлады он не добавил, только месил жару. Петр Иванович снял с шеи крест.
— Каждый человек русский должен носить крест. Ты, например, Мири, человек еврейский, тебе крест тоже подходит…
— Ну, не совсем, — улыбнулся Мишка, не отрываясь от Голанских высот.
— А ты чего не разливаешь, Михаил? Ты что, с водкой «на фе»? Смотри, приходить не будет.
— Где ручка, Пашка? — крикнул Мишка. — И бумагу.
— И еще: убить — гасить в шубу, — довольный своей нужностью, сказал Петр Иванович. — Записывай, Павел подмогни отцу.
— Я не умею писать по-русски, — виновато опустил голову Пашка, протягивая отцу ручку. — И читать по-русски не умею. Не ругай меня, Васин, пожалуйста.
Петр Иванович опешил. Такого он не ожидал.
— Не понял. Раз просишь, ругать не буду. Но все равно — не понял. А эта, мелкая? — он кивнул на Мири.
— Я тоже не умею, — радостно отозвалась девочка, вылизывая остатки мороженого из коробки. — И читать, и писать.
Мишка разлил водку.
— Не впрягайтесь, Петр Иванович, — он чокнулся с гостем. — Мы с Алкой ничего не можем поделать. Не хотят, сволочи. Может, убить?
Петр Иванович молча выпил и крякнул как положено.
— Ну, ладно. Так на чем тормознулись? Насчет креста?
— Я вот что ношу для Бога, — Мири вытянула из-за ворота маечки серебряную шестиконечную звезду на цепочке. — Мой могендовид. Хочешь, он будет твой? Но ты ведь не еврей, ты можешь иметь проблемы с твоим Богом…
— Бог, Мири, запомни, один на всю хиву, — наставительно сказал Петр Иванович и для серьезности разговора даже застегнул рубашку на последнюю душную пуговицу. — У одних он — Будда, у русских — Христос, у чурок — Аллах… Тут главное — вера.
Мири стянула с себя цепочку.
— На.
Петр Иванович, не ожидавший такого поворота, вопросительно взглянул на Мишку. Мишка зевнул, лениво пожал плечами. Петр Иванович прицепил могендовид на одну бечевку с крестиком.
— Ну, тогда будем здоровы!
— Лэ хаим!
Суббота. Шабат в разгаре. С утра опохмелялись, но не слишком.
— А что, музей открыт сегодня? — поинтересовался Петр Иванович. Достопримечательности непосредственно?..
— «Метро закрыто, в такси не содют…» — пропел Мишка. — Шабат во всем околотке. Алка в лаборатории сегодня дежурит. Пашка! Будешь поваром.
— Ага, — въедливо усмехнулся Петр Иванович. — В лаборатории, выходит, можно. Не возбраняется. Гляди, как интересно: то понос, то золотуха. А музей, значит, аля-улю?
По правде-то говоря, Петру Ивановичу не больно хотелось на экскурсию. Это он скорее, чтоб хозяев не обидеть. Тем более где Христос родился, он уже видел. В Вифлееме. Где харч покупали.
— А что если Петр Иванович у нас на крыше позагорает? — предложил Мишка. Павел, отнеси гостю матрац.
Настроение у Петра Ивановича было отличное. Да у него всегда было хорошее настроение, кроме когда живот с перепоя гудел или остеохондроз в руки стрелял. Или — не к столу будь сказано — в мошонку. От хребта туда боли иной раз отдавались. Но это все чепуха, так сказать непосредственно. Главное, жив. В оккупации не подох; после войны голодуха — снова живой; отец в штрафбате сгинул, матери на переезде «кукушкой» голову отсекло — обратно живой! И на зоне не пропал. Там, правда, уже взрослым был. Бога гневить не надо. Главное, чтоб из жопы пыль не шла!
— Ладно, Михаил, не мни водку! — весело призвал он хозяина. — По последней, и — на крышу!
Плоская крыша, залитая раскисшим от жары гудроном, была густо заставлена солнечными батареями: их-то, оказывается, и выдумал на весь Израиль, а также для всех арабов Наум Аронович, первый муж Ирины Васильевны. Ячеистые стеклянные щиты батарей уставились в синее прокаленное небо. В некоторых ячейках стеклышки были выбиты, в пробоинах валялись окурки, смятые пачки сигарет и даже пустые банки из-под пива. На веревках между солнечными батареями сушилось разноперое белье. Рядом стояло несколько стульев из белого пластика, такой же столик на невысоких ножках.
Петр Иванович, покуривая, облокотился о заграждение — обозревал субботний иерусалимский двор. Пашка притащил на крышу матрац, пепельницу и зачем-то еврейскую газету. Он стоял рядом с гостем, готовый комментировать происходящее внизу и вокруг.
— Дай я покурю из твоей сигареты, — робко попросил он, поглядывая на дверь.
Петр Иванович удивился, но оторвал у беломорины обмусоленный конец, сунул папиросу Пашке.
— А мать узнает?..
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии