Узник Неба - Карлос Руис Сафон Страница 8

— Да будет свет, — провозгласил отец, с воодушевлением созерцая новый сверкающий вертеп букинистической лавки «Семпере и сыновья». — Обновление или смерть, — с удовлетворением добавил он.

— Смерть, — буркнул Фермин себе под нос.

Не прошло и минуты с момента торжественного подключения иллюминации, как мамочка с тремя детьми остановилась у витрины, чтобы полюбоваться на ясли. Затем, поколебавшись немного, она отважилась войти в магазин.

— Добрый день, — поздоровалась она. — У вас есть рассказы о жизни святых?

— Конечно, — ответил отец. — Позвольте предложить вам «Сборник рождественских рассказов», не сомневаюсь, что ваши дети будут в восторге. Издание богато иллюстрировано и снабжено предисловием дона Хосе-Мария Пемана, ни много ни мало.

— Ой, как хорошо. Дело в том, что в наши дни очень трудно найти по-настоящему добрые книги, которые поднимали бы настроение. Такие, где нет преступлений, смертей и всех этих проблем, которых решительно никто не понимает… Вы так не думаете?

Фермин закатил глаза. Он собрался что-то сказать, но я успел его остановить и оттащил подальше от покупательницы.

— Полагаю, вы правы, — согласился отец. Он искоса наблюдал за моими действиями и незаметно подавал знаки, умоляя связать Фермина и заткнуть ему рот, поскольку ни за что на свете не хотел потерять эту клиентку.

Я затолкал Фермина в служебное помещение и плотно задернул занавеску, предоставляя отцу возможность спокойно завершить продажу.

— Фермин, не знаю, какая муха вас укусила. Я, конечно, уважаю ваши чувства, раз уж традиция ставить вертепы противоречит вашим убеждениям. Однако если окажется, что младенец Иисус размером с трамбовочный каток и стадо глиняных свиней сделают отца счастливым и вдобавок привлекут в магазин покупателей, я попросил бы вас поставить на прикол корабль экзистенциализма и сделать вид, будто вы млеете от восторга, по крайней мере в рабочие часы.

Фермин, повздыхав, покаянно опустил голову.

— Не сердитесь, друг мой Даниель, — сказал он. — Вы уж меня простите. Ради спасения магазина, а главное, чтобы порадовать вашего отца, я готов, если потребуется, совершить паломничество в Сантьяго, обрядившись в костюм тореро.

— Будет достаточно, если вы скажете отцу, что находите удачной затею с вертепом, и продолжите в том же духе.

Фермин кивнул.

— Этого мало. Во-первых, я извинюсь перед сеньором Семпере за неподобающий тон, а во-вторых, в знак раскаяния пополню вертеп фигуркой, чтобы показать, что рождественскому духу не страшны даже большие универсальные магазины. У меня есть приятель в подполье, который мастерит каганеры доньи Кармен Поло де Франко. [15]Они выглядят так реалистично, что просто оторопь берет.

— А ограничиться агнцем или царем Валтасаром вам не по силам?

— Как скажете, Даниель. А теперь, если не возражаете, я сделаю что-нибудь полезное. Например, распечатаю коробки с собранием вдовы Рекасенс, они уже с неделю собирают пыль в чулане.

— Вам помочь?

— Не беспокойтесь. Занимайтесь своими делами.

Я проводил его взглядом: Фермин направился в кладовую, находившуюся в дальней части служебного помещения, и начал облачаться в синий рабочий халат.

— Фермин, — окликнул я.

Он обернулся, глядя на меня вопросительно. Я замялся на миг.

— Сегодня случилось одно происшествие. Я хотел бы рассказать вам о нем.

— Расскажите.

— Даже не знаю, с чего начать. Вас кое-кто разыскивал.

— Она была хорошенькой? — спросил Фермин, пытаясь придать беседе шутливый тон, хотя ему не удалось скрыть тень тревоги, затуманившую взгляд.

— Приходил мужчина. Достаточно пожилой и немного странный, если честно.

— Он не назвался? — поинтересовался Фермин.

Я покачал головой:

— Нет. Но он оставил для вас подарок.

Фермин нахмурился. Я протянул ему книгу, которую незнакомец купил пару часов назад. Фермин взял ее и с недоумением повертел в руках, изучая переплет.

— Разве это не тот Дюма, что выставлен у нас в шкафу за семь дуро?

Я подтвердил, что тот самый.

— Откройте титульный лист.

Фермин послушно выполнил мое указание. Прочитав дарственную надпись, он резко побледнел и с трудом проглотил комок в горле. Зажмурившись на миг, друг молча посмотрел на меня. Мне показалось, будто за пять секунд он постарел на пять лет.

— Когда посетитель вышел из магазина, я проследил за ним, — откровенно признался я. — Неделю назад он поселился в дрянных меблированных комнатах на улице Оспиталь, в доме, что напротив пансиона «Европа». Насколько мне удалось выяснить, он живет под чужим именем, а именно под вашим: Фермин Ромеро де Торрес. Я узнал от одного из каллиграфов у дворца вице-королевы, что старик давал переписать начисто письмо, в котором шла речь о большой сумме денег. Вам все это о чем-нибудь говорит?

Фермин поник и съежился, будто каждое слово моего рассказа падало на его голову, как удар дубины.

— Даниель, чрезвычайно важно, чтобы вы не вступали в разговоры с этим типом и больше не следили за ним. Ничего не предпринимайте. Держитесь от него подальше. Он очень опасен.

— Кто он, Фермин?

Фермин закрыл книгу и спрятал ее на стеллаже за ящиками. Опасливо покосившись в сторону торгового зала и убедившись, что отец все еще занят с покупательницей и не услышит нас, Фермин приблизился ко мне и прошептал:

— Пожалуйста, не рассказывайте о происшествии вашему отцу и вообще никому.

— Фермин…

— Сделайте милость, я прошу во имя нашей дружбы.

— Но, Фермин…

— Умоляю, Даниель. Не теперь. Поверьте мне.

Я неохотно кивнул и показал ему сотенную купюру, которой со мной расплатился незнакомец. Не было нужды объяснять Фермину ее происхождение.

— Это проклятые деньги, Даниель. Пожертвуйте их монахиням на благотворительность или отдайте первому встречному нищему на улице. А еще лучше — сожгите.

Фермин умолк и принялся снова переодеваться. Сняв рабочий халат, он натянул свой истрепанный макинтош и нахлобучил берет на свою маленькую головку, словно оплавившуюся и напоминавшую паэльеру, [16]изображенную Сальвадором Дали.

— Уже уходите?

— Передайте вашему отцу, что у меня открылись неожиданные обстоятельства. Вы окажете мне такую любезность?