Серебряная дорога - Стина Джексон Страница 8

Вдруг она услышала голоса. Снова подбежавшая собака лаяла, как будто звала за собой. Мея поспешила по тропинке и между ветками увидела людей, сидевших на берегу. Горел костер, тонкая струйка дыма поднималась прямо к небу. Они засмеялись, увидев собаку, ласково поприветствовали ее, а потом заметили Мею. Она выронила сигарету изо рта, но быстро наклонилась, подняла ее с земли и сделала затяжку, словно ничего не случилось, однако почувствовала, как щеки залились румянцем.

Парни… Молодые, с прыщавыми лицами и выпирающими вперед кадыками, дергавшимися при глотательных движениях. Один из них встал и направился к ней. Длиннорукий, довольно своеобразной внешности, он, прищурившись, подошел так близко к ней, что Мея невольно попятилась. Парень вытянул вперед открытую ладонь, словно собираясь поздороваться, но затем внезапно выхватил сигарету из ее пальцев и бросил в воду, не спуская взгляда с ее лица.

– Что ты сделал, черт побери?

– Красивые девушки не должны курить.

– И кто это сказал?

– Я.

Со стороны костра послышался громкий смех.

– И кто же ты такой? – спросила она.

В его серых глазах вспыхнули озорные огоньки, и Мея поняла, что он дразнит ее.

– Меня зовут Карл-Юхан.

Он вытер руку о джинсы и протянул ей. Кожа была шершавой и мозолистой.

– Мея, – сказала она.

Он кивнул через плечо:

– А там у нас Ёран и Пер, они не такие опасные, как выглядят.

Два парня кивнули от огня. Все трое имели пепельные волосы и были одеты в похожие футболки и джинсы.

– Вы братья? – спросила она.

– Все думают, что я самый старший, – ответил Карл-Юхан. – Хотя все совсем наоборот.

Он достал нож из ножен, висевших у него на поясе, и показал кончиком в сторону костра.

– Подходи и садись, – сказал он. – Мы как раз готовим еду.

Мея колебалась какое-то мгновение, а собака уже сидела у костра и, виляя хвостом, поедала глазами рыбу, которой они как раз занимались. Мея бросила взгляд на тропинку, ведущую к дому Торбьёрна. Мох блестел в свете ночного солнца, и лес уже не казался ей столь пугающим.

* * *

К северу от Абборртреска он повернул на новый проселок, хотя Лина запротестовала:

– Хватит уже на эту ночь.

– Только этот, и всё.

Гравий трещал под колесами и, вылетая, карябал днище машины. По обеим сторонам тянулись болота. Он мог видеть пар, поднимавшийся из разрывов во мху, как будто дышала сама земля. Проехав несколько километров, он обнаружил черное пятно озера впереди. С каждой стороны от него находилось по одной заброшенной усадьбе.

Остановив машину, направился дальше пешком с сигаретой между зубов, держа «беретту» обеими руками. Ствол наклонил к земле, которая, казалось, качалась. Он не знал, зачем ему оружие, поскольку не мог представить, что способен выстрелить в кого-то. Но в критической ситуации ему не хотелось быть беззащитным.

Первый из двух домов встретил его знакомым запахом запустения. Паутина в виде нитей висела от стены до стены, щекотала ему лицо, когда он ходил по комнатам. В спальне он встал на колени и заглянул под узкую койку, там обнаружилась коробка для рыболовных принадлежностей из зеленой пластмассы, наполненная крючками и блеснами. В гостиной он открыл дверцу печки и покопался среди серых прогоревших угольков. От пустой корзины для дров тянулся пестрый половик. На нем он смог различить следы от испачканной глиной обуви. Наклонившись и ковырнув пальцем коричневатую грязь, он констатировал, что она была влажной и еще свежей. Кто-то побывал здесь совсем недавно.

Лелле прижался спиной к печи и, выставив пистолет перед собой, скользнул взглядом по окнам, в которых частично сохранились стекла. Снаружи покачивались ели. Он стоял так, пока не привел в порядок мысли. Сердце уже не билось так отчаянно. Другие люди тоже бывают в этих лесах, заходят в заброшенные усадьбы, чтобы согреться, найти защиту от непогоды или просто обследовать. Ни о чем ином не могла идти речь.

Лелле вышел наружу и направился к озеру, на черной поверхности которого лениво покачивались кувшинки. Подумал, насколько оно глубокое и можно ли обследовать дно. Бросил окурок в воду и пожалел, что пошел тут. Почва была болотистой, уходила под ногами, словно ожидая случая утянуть пришельца за собой. Его атаковало целое полчище комаров, и он закурил новую сигарету, чтобы защититься дымом.

Вторая усадьба была в лучшем состоянии. На стенах местами осталась желтая краска, входная дверь открылась без скрипа. Лелле переступил через порог, и дверь закрылась за ним. Больше ничего не удалось сделать, поскольку он сразу почувствовал, как к затылку прижали ствол.

Он поднял руки вместе со своей «береттой» и стоял, не смея пошевелиться, слыша биение собственного сердца и чужое дыхание рядом.

– Кто ты? – спросил мужской голос почти шепотом у него за спиной.

– Меня зовут Леннарт Густафссон. Пожалуйста, не стреляйте.

Ствол по-прежнему касался затылка, и Лелле почувствовал горечь желчи во рту. «Беретта» выскользнула из руки и упала на пол. Мужчина вытянул вперед ногу и пнул пистолет в сторону, а потом с такой силой прижал дуло ружья к голове Лелле, что тот чуть не упал. Он зажмурился и как наяву увидел перед собой Лину, ее красивые голубые глаза, как она подмигнула ему. Уловил укоризненные нотки в ее голосе. «Что я говорила тебе».

* * *

Они почистили рыбин и, опустошив от внутренностей, повесили на палочках над огнем. Темные хвосты блестели на солнце. Кишки и прочие отходы парни бросили за камень, к восторгу собаки, а окровавленные руки вымыли в озере. Ели без всяких изысков, только слегка поперчив и посолив, и Мея удивилась, насколько вкусной оказалась рыба.

Все трое говорили не особенно много, но охотно таращились на нее. Она смущалась, не понимала, как себя вести, то и дело приглаживала волосы, не зная, куда девать руки.

Каждый раз, когда она встречалась взглядом с Карлом-Юханом, парень улыбался. У него были красивые зубы и ямочки на щеках. Мея толком не могла есть, когда он смотрел на нее, просто в ступор впадала. Он явно верховодил над остальными и говорил больше всех, двое других лишь кивали, фыркали и гордо задирали носы в нужных местах. Ростом он уступал братьям, но явно не силой, и при этом выглядел безобидным, как мальчишка. Упросил ее съесть еще одного окунька и поинтересовался, уж не на стокгольмском ли диалекте она говорит.

– Я жила везде понемногу, – ответила Мея, почувствовав себя светской львицей, – поэтому моя речь – смесь всего на свете.

– Как ты оказалась в Глиммерстреске?

– Моя мама захотела перебраться сюда.

– И почему?

– Она познакомилась с мужчиной в Сети. У него усадьба здесь. А мама всегда мечтала об этом… о простой жизни в лесу, типа того.