Тяжелый путь к сердцу через желудок - Маша Трауб Страница 7

Игорь Сергеевич полоснул взглядом по Инге, и Нина, перехватив этот взгляд, почему-то смутилась — наверное, увидев обычный, здоровый, мужской интерес.

«Каков! — подумала она. — Ничто человеческое нам, оказывается…»

Впрочем, глянув на подругу сторонним взглядом, подумала: «А Инга еще красавица! И какая! Не берут ее годы, не берут! Стройна, фигуриста, одета как картинка».

— Красивая у вас подруга, — шепнул ей Игорь Сергеевич.

Нина нахмурилась и ухмыльнулась:

— Действуйте! Дама свободна и в поиске.

Он посмотрел на нее с удивлением:

— О чем вы, Нина? Это вообще не про меня!

Уточнять не стала, но разозлилась.

Что не про него? Инга не по зубам или вообще?

Ладно, не о том. Сделка прошла, деньги Нина получила, ключи новому хозяину отдала со словами: «Ну если что — звоните!»

Он кивнул, тепло попрощался, пожелав здоровья и удачи, и был таков.

Инга стояла на улице и курила.

— А он ничего, этот новый владелец! А, Нин?

Нина равнодушно отозвалась:

— Ничего? Да обычный. Обычный нищий пенсионер! Лысый и пузатый, кстати!

— Да? — удивилась Инга. — А я не заметила!

Нина перевела разговор — отчего-то ей было неприятно обсуждать Игоря Сергеевича.

— Пошли в кафе — отмечать, — предложила Инга.

За обедом снова начался прессинг по поводу шубы, Испании и «жизненных удовольствий».

Шубу Нина окончательно отмела, а вот на Испанию согласилась.

Правда не сразу, так сказать, под сильным воздействием. Решили, что путевки будет брать Инга — она человек более опытный и ушлый. По дороге домой Нина отправила дочери деньги. «Подальше от соблазна», — решила она.

Галка позвонила на следующий день, орала от радости, сыпала благодарностями и заявила, что купят они новую машину — так решили на семейном совете.

— А дом? — расстроилась Нина. — Вы же хотели дом?

Галка затараторила, что на дом не хватит все равно, а о машине они мечтали давно.

— В общем, мам, не обижайся, и спасибо тебе огромное!

И больше ни слова о Нинином переезде…

Впрочем, что обижаться? Сама так решила.

Путевки в Испанию были взяты на начало сентября. Инга долго выбирала отели, капризничала, выпендривалась, часами сидела в Интернете, названивала по сто раз на дню в турагентства и сообщала новые подробности будущего путешествия.

Вылетать должны были шестого, а третьего Нина сломала ногу. Дернул же черт попереться в девять вечера за кефиром! Захотелось, видите ли, кефира!

Упала у самого дома, почти у подъезда, споткнувшись в темноте о какую-то шпалу, железную дуру, непонятно кем брошенную. Кое-как доползла до квартиры, а через полчаса нога разбухла и посинела. Нина позвонила соседке, и та, поохав, вызвала «Скорую».

Перелом оказался непростым. В больнице Нина пролежала два дня и под расписку ушла домой. Деньги за путевку обещали вернуть, но с большими потерями и вообще — при чем тут деньги, скажите?

Тоска навалилась такая…

Неплаксивая Нина ревела дни напролет.

Инга тоже хлюпала носом, ворча, что с такой, как Нина, обязательно случится какая-нибудь фигня. «Я так и знала! А ведь я так мечтала об отпуске! Там такие мужики случаются!» — ныла подруга.

— Какие мужики? — взорвалась Нина. — Ты что, совсем чокнулась? Посмотри на себя в зеркало! Шторы раздвинь! Значит, не судьба!

— Судьба — не судьба, — обиделась Инга. — А ты, мать, в пролете!

— Утешительница! — зло бросила Нина и швырнула с грохотом трубку.

В день отъезда Инга позвонила, но, увидев ее номер, Нина трубку не взяла. Понимала, что глупо и Инга вообще тут ни при чем, но настроение было такое… Как говорится — на море и обратно.

Только теперь — без моря, увы…

Лежала все время на диване, не читала, телевизор не смотрела, есть не ела — тосковала и все.

Думала про то, что неудачница, лузерша и вообще — бестолковая дура! И надо же было переться за этим кефиром! Еще на ночь глядя. Вот и пей свой кефир! До конца своей жизни. Одна.

И вообще — не получилось в жизни ничего! Семья не сложилась, дочь живет далеко, внучку не растила. С любовью тоже ничего. Не было в жизни любви… Ничего, получается, не было! Совсем ничего. Такой вот итог. Вся жизнь — как песок сквозь пальцы. Была и нет. Вот Инга, по крайней мере, горела в страстях. Кипела, бурлила ее жизнь. Есть что вспомнить. А у Нины? Юрий Соломонович с тяжелой одышкой? Враль Сережа с наглым хохотком?

Вот размечталась о клумбе с цветами — опять не сложилось. Не будет у нее букета сирени в белом кувшине и яблок в корзинах на деревянном крашеном полу веранды.

Как мама пела в детстве: «Будет тебе белка, будет и свисток». Ни свистка, ни белки. Теперь злись на судьбу! Сама виновата.

В первый раз Нина Горохова изменила своему характеру. В первый раз обиделась на судьбу.

Погода, кстати, была распрекрасной — началось бабье лето, было тепло, солнечно, и клены за окном шелестели разноцветными и резными, яркими листьями.

Но и это не радовало. Десятого раздался телефонный звонок, и Нина долго раздумывала, брать ли ей трубку. Номер был незнакомый.

Однако звонящий был настойчив, и пришлось ответить.

— Кто? — не поняла Нина. — Игорь? Какой? А, поняла! Да, дома. Болею. — Она всхлипнула от жалости к себе. — Около моего дома? — не поверила она и осторожно спросила: — А, простите, зачем?

Он начал оправдываться, и Нина, вздохнув, прервала его:

— Ну поднимайтесь! Что с вами делать…

Через минут пять раздался дверной звонок.

На пороге стоял Игорь Сергеевич, держа в руках свою любимую спортивную сумку.

Он смущенно открыл ее, и оттуда вырвался… запах.

— Антоновка, — кивнул он, — из вашего сада! Не мог не привезти вам, простите! Такой урожай, что голова просто кругом! Вы посмотрите, какие красавцы!

Он нагнулся и достал из сумки два яблока — и вправду огромных, нежно-желтых, словно святящихся изнутри.

Нина взяла протянутое ей яблоко, поднесла его к лицу и блаженно прикрыла глаза:

— Господи! Пахнет-то как! Просто счастьем пахнет, ей-богу! Давно позабытым…

Игорь Сергеевич смущенно кивнул:

— Так и есть! Наверное…

Нина неожиданно улыбнулась и всплеснула руками:

— А что с яблоками-то делать? Сколько их, господи! А если пирог? — вдруг осенило ее. — Для этого лучше антоновки ничего пока не придумали! А?