Люськин ломаный английский - Ди Би Си Пьер Страница 7

— Я тебе, блядь, просто хочу сказать, что мы абсолютно здоровы и не нуждаемся в опеке, по крайней мере я. Ни одна сука мне не докажет, что я не смогу влиться в более широкое сообщество. Кураторы, очевидно, ожидают увидеть, кто проявит инициативу и поплывет по жизни, а кто, умываясь соплями, с ревом побежит под надзор. Я, например, собираюсь примкнуть к первой группе.

— Собираешься примкнуть, да? Именно эту хуйню ты собираешься в субботу втирать куратору?

— Ну, никто даже не сказал, что это куратор! Это день выхода в свет, может, он просто сопровождающий!

— И все равно он может курировать вопрос с сандвичами и Рибеной. Христа ради, ты ведешь себя как сбежавший заключенный!

— Я себя таким и чувствую. Просто каким-то военнопленным, мать его. Неудивительно, что они будут курировать нас во время послестрессового лечения, после этого ебучего Лондона.

— Да заткнись ты, ни одного происшествия за всю неделю.

— Как это? А в прошлую пятницу?

— Нет, ты послушай, это правила игры этого мира, и от них не съебешься. Нужно действовать, защищать свои права, подавлять бич терроризма. Извини, если тебе это кажется слишком сложным.

— Отлично, ты подавил бич туризма, а теперь будь хорошим мальчиком, принеси нам пирог с мясом и бутылку «Гордона» из «Пэтеля»!

— Господи, да ты, блядь, просто жалкий либерал. Ты слышишь себя в последнее время? Ты стал просто охуенным хиппи, вот это прикол. После всех жертв, на которые страна пошла ради твоей безопасности, тебе, козлу, должно быть стыдно.

— Это тебе должно быть стыдно, солнышко. Именно из-за таких, как ты, и расплодились здесь туристы.

— Ну, если честно, Зайка, это случилось из-за таких, как ты, из-за самодовольных ссыкунов. Если бы вы не были так заняты спасением диких зверушек, мы бы затоптали эту угрозу, пока была возможность!

— Затоптали бы, да? Как это?

— Ну, в смысле, на Ближнем Востоке, так, блядь, на закуску.

— Знаешь, если честно, я думаю, именно это мы и сделали, дружок. Кажется, мы воткнули им охуенно здоровую штуковину, а потом поскакали домой и решили, что они подумают, что все правильно и дело в их бедности и в том, что они не позволяют своим женщинам сверкать голыми жопами на улицах.

— Ты просто жалкий маленький хиппи, Зайка, я тебя не узнаю.

— Ты, блядь, нарываешься на кураторство, так и знай.

— Это ты жаждешь кураторства.

Зайка выпрямился и моргнул.

— Значит, ты признаешь, что этот чувак в субботу будет именно куратором, так?

Блэр яростно выдохнул воздух через нос.

— Во имя Христа! Да насрать на этого куратора! Они просто хотят, чтобы в газетах прекратили появляться гадкие истории для извращенцев! Нет, ты послушай, это же очевидно, Зайка. Во всяком случае, я думаю, визит в субботу должен удостоверить, что нам здесь не просто хорошо, но что мы еще, блядь, и в полном восторге. Им нужно, чтобы у нас все получилось, чтобы мы стали примером для подражания. Они сделают все, чтобы так и было.

— Чушь, они беспокоятся только насчет историй про королевского ребенка. — Зайка резко свел вместе коленки, волна захлестнула его грудь и попала в уши. — Это каждый дебил знает. Ты правда веришь, что им не насрать на все остальные истории? Несколько безумных придурков и левые статьи в газетах? Нет, дружок. Королевский ребенок. За версту чую. Я бы сказал, нас выпустили только потому, что у нас была комната рядом с лестницей. Удобный вид для службы безопасности «Дредноута».

— Ясно, забей, с тобой, блядь, разговаривать без толку.

— Слушай, королевская семья всегда съебывалась за город, подальше ото всех. Именно в этом суть власть имущих: они прикрывают друг друга.

— Ну, нас же всех приватизировали, Зайка. Смирись с этим.

— И зачем тогда, по-твоему, пристройка в «Альбионе»? Просто, блядь, для прикола? Говорю тебе, друг: хитро-выебанные королевские дети. Такие истории ниоткуда не всплывают. Дыма без огня не бывает.

— Слушай, Зайка, ради всего святого. Мне показалось или эта теория заимствована из «Мейл»?

— Не пизди про «Дейли Мейл», дружок, они таких, как ты, читают словно ебаную азбуку.

— Ну и скажи мне в таком случае: за тридцать с хуем лет в «Альбионе» ты хоть раз видел там королевского ребенка?

— Ну, они же тебе, блядь, не торопятся говорить, кто из них королевский, так? Думаешь, они ему герб на лоб присобачат?

— Я, твою мать, хочу сказать, что за все время пребывания в этом заведении, где, по твоим словам, происходит эта хуйня, я ни одного долбаного слуха не слышал о королевском, мать его, ребенке.

— Ну, если тебя интересует мое мнение, это та девка в темном конце «Дредноута», где все приборы стоят. У которой на башке еще хуйня какая-то типа жабер. — Зайка приложил палец к щеке и оттянул нижнее веко, сделав грустное лицо. — Попомни мои слова: королевский ребенок.

— Да, очень смешно. Выходит, они решили распустить тысячу пациентов по всей Британии из-за того, что кто-то сумел разузнать об одном блядском ребенке? Ради бога, Зайка. Это же чушь собачья. В этих краях и без королевских детей до хуя приколов, о которых газеты взахлеб будут писать сто лет кряду. Нет, ты послушай, ради бога, чуть не двадцать лет в Имперском крыле был нормальный, полностью амбулаторный человек-паук, так они нарядили его в черный мех на вечеринку в честь Дня всех святых — как думаешь, что газеты об этом напишут?

— Ее зовут Ева, Блэр, не разгоняйся ты так. И она не попадет в газеты просто потому, что калека.

— А я тебе говорю, что там половина историй болезни содержит разоблачение шокирующих, если не уголовных, ошибок системы здравоохранения, и они берут начало в обстоятельствах рождения этих людей. И наша тоже. Прикинь шухер: здоровые близнецы, которые тридцать три года ждали, пока их разрежут? Здоровые ребята, приговоренные пожизненно? Да они эту тему никогда обсасывать не перестанут. А теперь посмотри на последовательность событий: приватизация вышвыривает эти досье на всеобщее рассмотрение; нас резко отправляют в отпуск. Тебе это не кажется подозрительным?

— Хромой королевский ребенок.

— Ой, да отъебись ты.

Зайка положил костлявую руку на край ванны и откинулся назад, напустив на себя вид всезнайки.

— Слушай, друг, если они так беспокоятся, что наша история попадет в газеты, ты считаешь, что они бы нас отпустили в Лондон вот так просто? Вверх по ебаной Флит-стрит? Да брось ты, открой глаза! Они бы нас за моря-океаны мухой перекинули, состряпали бы нам каникулы или еще какую хуйню-муйню. Взгляни правде в лицо: ты мог бы любому дебилу рассказать нашу историю, и он бы и глазом не моргнул. Всем насрать на наши истории, Блэр. Мы просто приманка.

— Ну, во-первых, на Флит-стрит газет не осталось, поэтому этот глупый аргумент мы решительно отвергаем. И вообще не позволяй, чтобы твой извращенный взгляд на мир привел тебя к мысли, что ты можешь попытаться кому-то рассказать нашу историю, понял?