Город Брежнев - Шамиль Идиатуллин Страница 7

– Я спать хочу, – угрюмо ответил я.

– Все спать хотят, – заверил Валерик, поигрывая цепочкой. – Все, кроме одного, который не хочет. А вы же отряд, да? Теперь целая дружина, да? Один за всех, да? Вот и приседаем – все за одного. Рряз, Вафин.

– Я не рряз, – сказал я, пытаясь задавить поднимающийся в животе холод.

– Вафин, сел, я сказал! – рявкнул Валерик.

Я пожал плечами и сел на кровать. Вокруг порхнули смешки, Вован не удержался в приседе и плюхнулся на пол задницей.

Валерик, не обращая на него внимания, прошагал ко мне и остановился в полушаге. Я смотрел на свои колени, но краем глаза цеплял и колени Валерика. Сравнение было невыгодным для меня – у него все загорелое, волосатое и в окружении мышц, а у меня дохлое, красное и в ссадинах – загар так и не липнет, сходит слоями кожи. Это неприятно, а то, что Валерик стоял слишком близко, – еще неприятнее. Хотелось отодвинуться, но кровать ведь заскрипит, да и вообще несолидно.

– Ты самый дерзкий тут теперь стал, Вафин, да? – ласково спросил Валерик.

Почему это стал, хотел спросить я, но промолчал, чтобы не выдать себя голосом. Страшно было, просто ой как.

– Ты знаешь, что я с тобой сделаю за это, Вафин, а? – спросил Валерик так же ласково и вдруг пнул по каркасу кровати с воплем: – А?

Меня шатнуло, пружины заныли. Я поднял глаза, пока они, как всегда, рыдать от обиды не начали, и громко сказал:

– Не знаю.

Валерик, кажется, на секунду растерялся, дернул головой и пообещал:

– Сейчас узнаешь. Ты встань, когда со старшим разговариваешь. Встать, я сказал!

Он снова врезал кроссовкой по кровати – так, что я чуть не слетел на пол. Я вцепился пальцами в сетку под матрасом, стараясь не жмуриться и не опускать голову, когда меня будут бить, убивать и делать что-то еще, что я сейчас узнаю себе на беду, страшную, но недолгую. И тут от двери сказали:

– Валерий Николаевич, можно тебя на минуточку?

В дверях стоял Витальтолич. И я понял, что спасен. Что все мы спасены.

Валерик с лязгом качнул мою койку ногой и пошел, не оборачиваясь, в коридор. Витальтолич окинул нас быстрым серьезным взглядом, коснулся пальцем усов и закрыл за собой дверь. Плотно, но мы все равно слышали их разговор. Не весь, правда, поначалу-то они бубнили, а потом будто рукоятку громкости отвернули.

– …Борзый самый нашелся, урою его, бляха.

– А ты знаешь, чей это сын вообще?

– А ты знаешь, что мне пофиг вообще?

Витальтолич ответил вполголоса и неслышно, а Валерик пронзительно зашипел:

– Ты, если такой умный, сам попробуй! Тебе-то лафа, никого на пересменку на шею не повесили, знай гуляй себе!

– А ты гулять как бы хочешь?

– Докопаться решил, да?

– Да куда уж нам. Ну давай я возьму.

– Что ты возьмешь и куда?

Тут они снова сбавили громкость. Вован покрался к двери и тут же отступил, моргая нам всем лицом и, кажется, даже ушами, потому что Валерик сказал непонятным голосом:

– И весь третий отряд?

– Ну.

– На всю вторую смену? Потому что, если они у меня останутся, я им…

– На всю, на всю.

– А через Пашу – это как?..

– Сам всё сделаю, не дергайся.

– А кто мне газету рисовать будет?

– Вот ты, – сказал со смехом Витальтолич, а кто именно «ты», мы не услышали, слово утонуло в смехе, и следующая фраза тоже.

– Ты чего добренький такой сегодня? – настороженно спросил Валерик.

– Да я всегда добренький, ты просто не замечаешь.

– А Маринка… – вдруг сказал Валерик другим тоном и еще что-то добавил, а Витальтолич назвал его шизиком, но почему – мы не услышали.

Валерик что-то пробурчал, Витальтолич ответил в тон, они оба теперь засмеялись. Смешно им, конечно. А мы тут гусиками всю ночь сиди и жди, чего с нами сделают.

Дверь отворилась, вошли оба вожатых – все еще посмеиваясь и не сразу, потому что по-клоунски уступали дорогу друг другу. Валерик, ухмыляясь, сказал:

– Орлы, слушай мою команду. Встать и лечь. Отбой. Еще кто сегодня вякнет – будет с вашим новым вожатым разбираться.

Народ взвыл радостно и удивленно, будто не в курсе до сих пор.

– Прошу вот любить и жаловать, новый вожатый третьего отряда Соловьев Виталий Анатольевич. Ну и, стало быть, у сборного отряда на пересменку тоже он вожатый.

– А вы, Валерий Николаевич? – меланхолично спросил Генка.

– А я, значит, в первый отряд, рокировка такая.

– Класс, – сказал Генка все так же меланхолично.

Вован с Серым заржали. Валерик явно обиделся, но вида не подал. Он повернулся к Витальтоличу и предложил:

– Ну что, вахту сдал. Командуйте, Виталий Анатольевич.

– Вахту принял. А что командовать, Валерий Николаевич, вы же все сказали – спать и не вякать. Подписуюсь.

Валерик сделал многозначительное лицо, и Витальтолич спохватился:

– Ах да. Первый и третий отряды как бы образуют дружественную коалицию…

– Против второго? – совсем уже флегматично уточнил Генка.

– Против кого – решим. Пока решаем за кого. Друг за друга, значит. Соответственно, наш отряд, то есть первый, помогает нашему, в смысле, третьему, э-э, готовить День Нептуна, а мы им помогаем со стенгазетой и так далее. Согласны?

Вован пожал плечами, Серый задергался на кровати, как припадочный. Он, по-моему, вообще мало что соображал, потому что из последних сил сдерживал вопль ликования по случаю смены вожатого. Непростые у них с Валериком отношения были, очень непростые.

Витальтолич сделал вид, что принял скрежет сетки и плечепожатие за знак согласия, и спросил уже так, что не отвертишься:

– Артур, согласен?

– Не буду я ничего рисовать, – буркнул я.

Даже Серый замер. Валерик с усмешкой сказал: «Тхь!»

– А зачем мне пионер, который не хочет даже газету рисовать? – серьезно поинтересовался Витальтолич.

«За мясом», – чуть не сказал я, но сказал вместо этого:

– Ну и ладно.

И отвернулся.

– Вот видишь, – отметил Валерик.

Витальтолич протянул руку – я съежился, – легонько хлопнул меня по плечу и сказал:

– Ложись, Артур. Утро вечера. Отбой, пацаны. Завтра все решим.

Завтра все решили. И уже вечером выдвинулись в Судак.