Необычайная коллекция - Бернар Кирини Страница 7

В последние годы некоторые интеллектуалы из самых передовых выдвинули идею, что имя — это препятствие свободе и нашей цивилизации от него одни помехи. Наследие темного прошлого, имена, по их словам, — это бремя, путы и тяжкий фактор неравенства. Сменив пол, один писатель-транссексуал потребовал право сменить и имя по своему желанию в книге, ставшей бестселлером. Десятки других книг в том же духе появились следом, отстаивая идею, что счастье на земле наступит лишь тогда, когда человеку перестанут навязывать имя.

Эти взрывоопасные теории постепенно сделали свое дело и подготовили общественное мнение. Еще два-три года назад за возможность менять имена, как перчатки, высказывалось меньшинство граждан, и лишь горстка изъявляла готовность сделать это, если выйдет разрешение. В наши дни таких подавляющее большинство. Влиятельные политические партии внесли этот пункт в свою предвыборную программу, а новое правительство, приступив к работе, поставило реформу на повестку дня. После бурных дебатов в обеих палатах эта реформа была принята, совершив революцию в гражданском состоянии нашей страны. Теперь каждый по достижении восемнадцати лет (шестнадцати в особых случаях) может свободно поменять имя и фамилию и делать это так часто, как ему вздумается, всего-навсего подав заявление в мэрию. Первыми воспользовались этой свободой те самые интеллектуалы, подготовившие проект в умах: подавая пример, они кинулись выбирать себе новые имена и замелькали на телеэкранах, демонстрируя свое колоссальное удовольствие от этого новшества. Далее настал черед анонимов, которым не нравились их имена, но которые, страшась административных демаршей, никогда не прибегали к сложным процедурам, предусматривавшимся законом прежде. Теперь Мудье, Дурандас и Кретин меняют букву и зовутся отныне Будье, Бурандасом и Кретоном, а Вошь, Дуболом и Болван переименовываются попросту в Дюрана, Лафона и Бернардена.

Но затем, когда эти первые группы сменили имена, ажиотаж упал. Правительство встревожилось: неужели реформу приняли зря? Были проведены опросы общественного мнения, которые показали, что люди по-прежнему за свободу смены имени, однако не видят в этом особой пользы для себя лично и, главное, не знают, какое имя взять на смену старому. Чтобы переломить эту ситуацию и заставить закон работать, организовали рекламную кампанию. На стенах во множестве расцвели афиши, на которых улыбающиеся молодые люди гордо показывали свое удостоверение личности, со следующей подписью: «А как вас зовут сегодня?» По телевизору крутили ролик, в котором некий старичок сообщал в мэрии, что, уступая настояниям внуков, меняет свое имя на другое, более современное. Любезная служащая отвечала ему, что смена имени зарегистрирована и вступает в силу со следующей минуты. Затем на экране возникал слоган: «Пока есть свобода менять имя, надо ею пользоваться».

Раззадоренный таким образом, французский народ в массовом порядке ринулся осуществлять свое право. Первые переименовавшиеся почувствовали себя пионерами; довольные, они всем говорили, как счастливы освободиться от своего имени, — это слово, «освобождение», само собой просилось на язык. Каждое утро в офисах тысячи служащих начинали рабочий день с того, что снимали с двери табличку со своим именем и писали в дирекцию письмо с просьбой выдать новую; изумленным секретаршам они объясняли, что зовутся отныне не Гильоме или Ренувье, а Бонапартом, де Голлем или Талейраном. Проникшись, секретарша тоже, в свою очередь, бежала в мэрию и назавтра сообщала новоиспеченному Бонапарту, что и она теперь не Буде или Лорансон, а Богарне или Монтеспан. Так и пошло: каждый агитировал своих близких, начальники подчиненных, жильцы соседей, торговцы покупателей; не прошло и полугода, как полстраны носило новые имена, а многие французы уже успели сменить по два или три.

Как и следовало ожидать, самыми востребованными оказались аристократические имена и те, что «звучат богато». Люди начинали с малого, жалуя себе дворянскую частицу, мол, пока достаточно, а там можно будет и еще что-нибудь добавить. Аппетит, однако, разыгрывался, и вот уже человек не знал меры: множились фамилии типа Левассер дю Монтан де ла Мотт-Жираде, Лефебр Мориссе дю Шато д’Иф, Шарни д’Антремон дю Рюиссо д’Эспенгле и Лебель дю Вилье де Сегонзак-Шатильон. Некоторые из этих громких фамилий были так длинны, что владельцы сами их не помнили и записывали на бумажке. Настоящая знать, однако, возмутилась: эти люди, из века в век гордившиеся древними именами, вдруг обнаружили, что какие-то простолюдины присваивают их себе сотнями каждый месяц совершенно законным образом и ничего с этим нельзя поделать. Судьи, извиняясь, отказывали им в исках и под шумок записывали эти исторические имена, которые затем, посоветовавшись с женами, сами же и брали себе.

* * *

Сегодня все пошло еще быстрее. Хочется новое имя? Достаточно телефонного звонка. В мэриях больших городов горячая линия работает круглосуточно. Можно зваться Никсоном днем и Брежневым ночью, Сваном с утра, Вентейлем в полдень, Шарлюсом в обед и Германтом за ужином. В семьях женщины теперь меняют фамилию, поссорившись с мужьями. Чадо, чтобы досадить отцу, в день совершеннолетия регистрирует в мэрии имя политика, которого тот ненавидит. Простой люд массово принимает имя модного певца и меняет его, когда восходит звезда другого. У молодежи, среди лицеистов, популярны имена поэтов: каждый год среди выпускников насчитывается тридцать тысяч Бодлеров и десять тысяч Гюго, а в сен-жерменских кафе непременно сидит хоть один Сартр, читая современный роман, в котором через каждые десять страниц все герои меняют имена, так что понять ничего невозможно.

На имена теперь существует мода, как на одежду. В прошлом сезоне носили бретонские фамилии, в этом году их сменили китайские. Нам предсказывают возвращение раздельного купальника-бикини, а девушки выбирают красивые итальянские имена с окончанием на «и», например Паганини или Балконетти. Глобалистов радует приток иностранных имен, почвенники же считают, что лучше бы черпать из национальных ресурсов, и опасаются полного исчезновения простых и красивых имен прошлого, таких, как Пти, Легро и Морен. Некоторые обходят сельские кладбища, чтобы создать базу данных, и призывают волонтеров возродить эти старинные, исконно наши имена, сравнивая свои демарши с деятельностью друзей природы, борющихся за сохранение вымирающих видов.