Эвакуатор - Дмитрий Быков Страница 7
Эвакуатор - Дмитрий Быков читать онлайн бесплатно
Ознакомительный фрагмент
Они дошли до Киевского вокзала, мимо сине-свинцовой, тихой Москва-реки, мимо патентной библиотеки, мимо ТЭЦ, на которой Катька еще помнила надпись «Коммунизм — это есть советская власть плюс эликтрификация всей страны» («Знаешь, почему у них не получился коммунизм? Они не нашли плюса! Власть была, электричество было, а плюс утрачен еще Парацельсом!»), — и от Киевской доехали на метро до проспекта Мира, нагло целуясь на всех эскалаторах; там пересели и поехали в Свиблово, обнимаясь все тесней, все крепче, — дом был прямо у метро, рядом с деревянной часовней. Выходя из метро, Катька отключила мобильник. Если наш муж позвонит, весь кайф обломается. Она и представить себе не могла, как с ним говорить — это даже теперь, когда ничего еще не было; а потом…
Игорь жил на двенадцатом этаже.
— Слушай, — шепнул он в лифте, — а ведь ты нарочно решила так долго добираться. Теперь мы войдем, ты скажешь, что попьешь чаю — и сразу надо бежать, потому что уже поздно. Это будет совершенно в твоем духе.
— Ты дурак, — сказала она. — Если я хочу с тобой спать, значит, я буду с тобой спать.
— А дома что скажут?
— Это мои проблемы, не лезь туда, пожалуйста.
— Может, ты все-таки уйдешь ко мне?
— Может, и уйду. Подожди, ты же еще не знаешь ничего. Вдруг вообще ничего не получится.
— С какой стати? — Он чуть не выронил ключи.
— Ну мало ли. Есть понятие «антитело». Все хорошо, а в постели полная несовместимость.
— Типун тебе на язык. Милости прошу. Скромно, но просто.
— А что, — сказала Катька, — очень милая берлога. Я так себе и представляла. Давай, ставь барласкун, кыгырык, дырмыр, и тогда, возможно, мы будем немного тыбыдым.
— Кыгырык не завезли, — сказал Игорь виновато. — Они очень плохо снабжают в последнее время. Говорят, сами там ищите, раз у вас такая стабилизация.
— Ну и написал бы, какая тут стабилизация.
— Они не верят ничему. Зорге же тоже не верили.
— А зачем тогда держат?
— Хороших людей забирать.
— Ой, погоди… — Она отпихивалась, но слабо. — Отцепись, у меня и так ноги подгибаются. Я, что ли, в дыш сначала… Есть дыш?
— Есть, есть. Есть даже хылыт.
— Слушай, — обернулась она уже на пороге ванной, — а я ведь совершенно не в курсе твоей жизни.
— Очень своевременный, оправданный интерес. — Он выпрямился рядом с полузастеленной кроватью и скрестил руки на груди. — Я родился от бедных, но благородных родителей, получил порядочное образование, на землю попросился добровольно, будучи наслышан о трудной, но благородной работе разведчика…
— «Мертвый сезон» не смотрел?
— Обязательно. Все приличные люди начинали в разведке. Это мой третий рейд к вам. Если хочешь узнать мое настоящее имя, наберись терпения. В нем тридцать три слога, и еще сорок пять в титуле.
— Ты аристократ?
— Прямо скажем, не под забором найден. Катя, иди уже в душ, пожалуйста, а? Хочешь, я тебе потру спинку?
— Не надо, я сама потру себе спинку. Но меня мало интересует твое происхождение. Меня волнует, например, был ли ты женат. Вот в этом халате до меня многие гостили?
— Честное слово, ты первая. Я купил его неделю назад в предвидении именно такого случая.
— Честно? Выглядит подержанным.
— Что ты хочешь, свибловский рынок. Теперь его закроют, хоть память будет.
— Ты раздевайся, не стесняйся, — сказала Катька.
— Да? А ты будешь стоять и смотреть?
— Ага. Очень интересно.
— Знаешь что, Катя!
— Ну, у вас же все совсем иначе устроено…
— Я не могу тебе вот так показать. Я должен тебя подготовить.
— Что, настолько страшно?
— Нет, просто очень красиво. Иди, пожалуйста, куда шла.
Под душем Катька пела. Она нарочно мылась долго и шумно — надо было оттягивать счастье еще и еще, а между тем в самом деле было поздно, седьмой час, и у нее впервые мелькнула мысль — плюнуть на все, остаться у него, — но это было вовсе уж безответственно; и вообще надо посмотреть… Как странно, сейчас мы будем изменять мужу. Но какая же это измена? Счастье накатило и не отпускало: счастье — это когда все можно.
Когда она вышла наконец из ванны, завернутая в явно великоватый халат, горячая, влажная, с полотенцем на голове, — он уже лежал под одеялом и читал какую-то фэнтезийную ерунду с когтистой красавицей на обложке. В зубах красавица держала меч, а в когтях — рыцаря в полном прикиде. Рыцарь тоже кого-то держал, но Катька была близорука.
— Читаем, да?
— Да, знаешь, что-то взгрустнулось. Захотел почитать про Родину.
— Взгрустнулось? — Катька села на кровать. — Всякая тварь грустна перед соитием. У нас после, а у вас перед.
— Слушай, — он оторвался от книги. — Может, не надо соития, а? Я тут подумал… ну, все это так серьезно… Мы еще не готовы, ты недостаточно про меня знаешь, мы не проверили свои чувства… По нашим законам, юноша должен совершить три-четыре подвига и только потом взять девушку за, я не знаю, подбородок…
Она смотрела в его хитрые глаза и сияла: это было то, что надо, и с самого начала не надо было ничего другого, и какая несправедливость, что все вышло только сейчас. Катька всю жизнь стеснялась своего тела, да и вообще себя — словно каждый день вынужденно доказывала кому-то собственное право на существование; она привыкла к этому грузу, и несла его без усилий, как улитка домик, но только теперь, когда ноша спала, — стало ясно, какая тяжесть пригнетала ее к земле с первого класса, с первого контакта со средой. Нам так редко и неохотно подбрасывают своих, чтобы мы не понимали, какой ужас — чужие. После одного дня со своим невозможно сидеть с чужими в классе или на работе, входить в метро, полное чужих тел, ложиться в одну постель с непонятным полузнакомым человеком. В своем все устроено, как надо. Нет ничего, что резало бы глаз или заставляло в смущении отворачиваться. Нет ничего, что надо преодолевать. Такая полнота совпадения невыносима, как чистый кислород: после этого все оскорбительно и грязно, и лучше вообще не разлипаться. Кощунственна была сама мысль о том, чтобы перед этим пить — тогда как с прежними своими мужчинами Катька до такой степени стыдилась самой ситуации, что обязательно опрокидывала банку-другую джин-тоника, а то и прибегала к чему покрепче. Здесь пить — значило замутить грязным дыханием тончайшее стекло, захватать пальцами кристалл.
— Нет, погоди. Я должна тебе все объяснить. Ты можешь сделать не так, мы хрупкие существа. Значит, есть три дырки.
— Больше, больше…
— Уши не в счет. Пусти, дурак, ты приехал информацию собирать или зачем? Тебе неинтересно, что ли?
— Нет, почему, очень увлекательно. Продолжайте, профессор.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии