День дурака - Иосип Новакович Страница 7
День дурака - Иосип Новакович читать онлайн бесплатно
Но идея о необходимости работать беспокоила Ивана даже больше, чем необратимость смерти.
– Но разве вы не отдыхаете, не развлекаетесь?
– Разумеется, – Марко заскрипел зубами, потом вытащил челюсть, промыл ее в алюминиевом ведре и вставил обратно. – Я только что как раз развлекался.
– Но зачем тогда жить, если только и делаете, что работаете?
– Для этого: поработать, пожрать, потискать жену, отвернуться к стенке, пернуть и захрапеть, поработать, пожрать, потискать жену, отвернуться к стенке, пернуть и захрапеть, поработать… это алгоритм жизни.
– А как же музыка, искусство, литература?
– Как говорится, скрипач на мельнице не нужен. Мне и этой музыки достаточно, – Марко показал на камнерезную машину.
– Но вам ведь нравится рисовать.
– Эта мазня – лишь пустая трата времени. А литература – это исковерканные слова одержимых ленью людей, желающих уклониться от работы.
А про радио, телевизор и газеты Марко сказал, что ненавидит промывание мозгов.
– Но как же вы будете в курсе событий?
– Я изучаю историю. Ничто не ново под луной. Можно узнать обо всем, что происходит, читая о событиях тысячелетней давности.
– А что, если начнется война?
– Ничего нового.
– Но ведь вы можете узнать слишком поздно и не успеете укрыться в горах.
– От войны не убежишь. И вообще, война пойдет мне на пользу. Спрос на надгробия возрастет.
И Марко вернулся к работе, а печальный Иван ушел восвояси.
Когда Ивану исполнилось девятнадцать, он захотел стать доктором, потому что не годился для армии, политики, искусства или спорта, но все-таки мог воплотить свою мечту о власти и уважении в роли врача, хозяина людских сердец, гениталий и мозгов. Все лето Иван читал учебники по химии и биологии, но в день вступительных экзаменов на медицинский факультет Загребского университета испугался, что кто-то из земляков может оказаться в Загребе и прочесть на доске объявлений рядом с факультетом о том, что Иван провалился. Поэтому он поехал и сдал экзамены в Нови-Саде – в автономном крае Воеводина в Северной Сербии.
По дороге к месту учебы зайдя в поезде в туалет, Иван посмотрел в свои глубоко посаженные карие глаза, отражавшиеся в зеркале, побрился, выдернул волоски из узких ноздрей и подумал, что выглядит совсем как взрослый. Он улегся на бок на деревянную скамейку прямо в свитере и пальто и заснул. А проснулся с растянутой шеей и следами колючего свитера, отпечатавшимися на лице. Выглянул в окно, прижавшись лбом к подрагивающему стеклу. Пар, поднимавшийся от его дыхания, заволакивал туманом топкие поля и мутную реку Данубе. Длинные продолговатые домики сгибались под тяжестью поросших мхом темно-красных черепичных крыш. Известка на стенах потрескалась, красные кирпичи разрушались от дождей, в канавах бегали гуси, а крестьяне сидели на скамейках перед своими жилищами и пили сливовицу на завтрак. Затем улицы стали шире, показались одинокие бесцветные многоэтажки, на крохотных тесных балконах неподвижно висели влажные белые и розовые простыни, словно флаги, извещающие о капитуляции. Удрученный увиденной разрухой Иван поклялся, что при первой же возможности переведется в какое-нибудь другое место.
На вокзале, пахнувшем дизельньм топливом и жареной свининой с луком, все люди казались очень мрачными и несчастными. Иван пошел в туалет, но уборщица отказалась его пускать, пока он не заплатит пять динаров. Иван протянул ей тысячную купюру, меньше не было. У нее не оказалось сдачи.
– Не могли бы вы пропустить меня просто так?
– Нет, правила есть правила. Пять динаров.
– Какие могут быть правила, если у вас нет сдачи.
– Иди купи газету, разменяешь деньги.
Они переругивались, пока Иван не махнул рукой и не купил газету с новостями спорта. В полутемной кабинке он анализировал шахматную диаграмму на последней странице. Неприятный запах моющих средств и химии заполнил ноздри. Когда Иван выходил из туалета, ему стало стыдно – как он мог грубить женщине, попавшей в настолько безвыходное положение, что она согласилась мыть сортиры?
Иван добрался до университета слишком поздно, поэтому не смог получить ключ от комнаты в общаге в тот же день. На следующий день, промерзнув всю ночь на скамейке в парке, он робко осматривал свое будущее общежитие. Красные кирпичи просвечивали сквозь голубую штукатурку, словно коленки бедняка через рабочую одежду. Из окон вылетали листы бумаги, описывая круги в воздухе, словно листовки, сброшенные вражеской авиацией.
Кто-то закричал:
– Эй, герой, куда собрался?
Иван обернулся. Он стоял между двумя параллельными зданиями, напоминающими гигантские спичечные коробки, поставленные на бок, и размышлял, не послышалось ли ему, может, это всего лишь эхо. Но внезапно чьи-то ладони закрыли ему глаза, и кто-то сказал:
– Угадай, кто?
Иван повернулся и увидел румяного незнакомца в чистой белой рубашке.
– Но я тебя не знаю.
– И что? Меня зовут Алдо. Хочешь чашку кофе? Залезай в окно!
Иван послушался. Они оказались в маленькой комнатке с тремя кроватями, паркетным полом и серым разодранным ковром.
– Но я не пью кофе.
– Что за странный малый, кофе не пьет! Ну да ладно, а что ты изучаешь? Если хочешь хорошо учиться, то должен пить кофе и курить.
– Какая ерунда! Мне не нужно изнашивать нервную систему неоригинальными средствами которые всего лишь служат орудием конформизма. Все повторяют друг за другом, одинаково курят одинаковые сигареты, одинаково пьют одни и те же сорта кофе.
– А ты забавная птаха. Но посмотри вот на какое совпадение: наш мир застрял в средневековье, пока люди не начали курить. Курево заставило их думать. Но как только они познакомились с кофе, то их мозги заработали по-настоящему, и люди начали изобретать. До кофе люди проводили время за элем и вином, а кофе отучил их от дурной привычки напиваться по утрам и давал силы в течение дня, активизировал мозговую деятельность. Только вообрази, что мы сможем сделать, когда случайно наткнемся на еще более сильные наркотики.
– Это твоя теория?
– Нам рассказал это преподаватель по экономике. Понимаешь, в университете учишься всему. Тебе будет весело, но пообещай ради нашей дружбы, что сейчас выпьешь со мной чашечку турецкого кофе.
Благодаря кофейной теории индустриальной революции Иван отнесся к незнакомцу серьезнее, чем собирался. После кофе, который показался Ивану крепким, подгоревшим, одновременно сладким и горьким, ужасно захотелось спать, и Иван улегся на самую продавленную кровать, свернулся калачиком, сложившись пополам, как зародыш в яйце, с полуоткрытым ртом и полузакрытыми глазами.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии