Форточка с видом на одиночество - Михаил Барановский Страница 7

Хотя иногда бывает очень приятно обнять перед самым сном какую-нибудь барышню, уткнуться носом ей в плечо. Но если сразу не уснешь, а будешь так лежать какое-то время, то почувствуешь, как теплеет под твоей рукой ее тело, а еще чуть позже становится влажным и даже липким. И тогда передвигаешь руку на какой-нибудь другой, более прохладный участок. Но тут уже ее волосы начинают щекотать тебе нос, и ты понимаешь, что надо бы отодвинуться, перевернуться на другой бок и спокойно заснуть одному.

Я привык спать один. Храпи себе на здоровье – никто тебе слова не скажет. А то спал я недавно с одной девушкой, так она меня раз десять за ночь будила только за тем, чтобы сообщить: «Миша, ты храпишь». Она всю ночь это твердила, как сумасшедшая. Как будто я сам не знаю. Вроде она мне какую-то важную информацию хочет донести. Главное, одну и ту же фразу талдычит и талдычит: «Миша, ты храпишь. Миша, ты храпишь…» Не удосужилась даже слова местами поменять, чтобы не так однообразно звучало.

Утром уехала, даже не позавтракав. Хотя я предлагал. Даже кофе не выпила. Убежала. С тех пор я ее не видел. Да я и сам не искал с ней встречи после всего случившегося.

РУАНДА

Все говорят: надо найти свою вторую половинку.

А где ее искать, не говорят.

Моя вторая половинка живет в Руанде.

И поэтому я один.

И хожу в неподшитых штанах.

И нервы мои расшатаны, разношены, как башмаки в прихожей, и чуть что – истошно скрипят.

И в зубе у меня дырка.

Кариес, а может, и пульпит.

И в душе ощущаю какую-то полость.

Ничем не заполненную пустоту.

А все потому, что я здесь, а она – там.

В Руанде.

Она меня не знает.

Не знает, что я тут.

Даже не догадывается.

Я тоже не догадывался.

И вдруг так отчетливо понял.

Прозрел, как будто.

Провел рукой по холодной простыне рядом…

И сразу же понял.

Она там.

В Руанде.

Она бредет по саванне, по острой траве.

В небе над ней – огненный ком солнца.

Она бредет по саванне и плачет, но слезы не успевают скатиться в траву.

Они испаряются на ее смуглых щеках, превращаясь в соль.

Эта соль по мне, такому далекому, такому родному, в неподшитых штанах…

И я, подпирая глазами потолок, лежу, пронзенный этой мыслью.

И потолок выкрашен в стерильный цвет одиночества.

Языком ощупываю дырку в зубе.

Лежу и чувствую себя упавшим на спину жуком с беззащитно оголенным брюшком, тщетно силящимся перевернуться.

Как же это я раньше не догадался, что она там?

В Руанде.

Отчего же так устроена наша жизнь: к нам тянутся одни, а мы – к другим.

И все несчастливы.

Только одни здесь, а другие где-нибудь там…

В Руанде…

Мучительно засыпая без снотворного и Маши, мое затуманенное сознание силилось строить планы на завтрашний день. Оно намеревалось протиснуться к вокзальному окошку с надписью «Касса» и приобрести билет до Руанды. Потом, опомнившись, приняло решение лететь самолетом. Отчаянно сражаясь со сном, оно пыталось соотнести имеющуюся в наличии сумму с гипотетической ценой билета до Руанды. Затем, спотыкаясь и едва волоча ноги вдоль извилистых дорог головного мозга, выясняло невесть у кого: нужна ли виза в Руанду? Есть ли у нас с Руандой дипломатические отношения? В результате обессиленное рухнуло и заснуло где-то в мягких складках серого вещества.

АВТООТВЕТЧИК

Утром меня разбудил телефон. Я не нашел в себе сил снять трубку. Включился автоответчик. Мой противный голос произнес:

– Здравствуйте, с вами говорит автоответчик. Вам представилась редкая возможность быть услышанным. Сконцентрируйтесь. Отдышитесь. Из всего того, о чем вы хотели бы сообщить, постарайтесь вычленить самое главное. Не надо прыгать с темы на тему. Избегайте деепричастных оборотов. Будьте лаконичны. Начинайте сразу после длинного гудка. После того как выскажетесь, можете принять душ, выпить стакан горячего чаю с вареньем и с чувством исполненного долга лечь в постель. Спасибо. Спокойной ночи.

После непродолжительной паузы раздался уже до боли знакомый густой бас:

– Пошел в жопу.

Это уже было похоже на диалог. Я пытался снова заснуть, но меня стали тормошить различные предположения относительно этого странного абонента. «Может быть, – думал я, – ему просто не нравится запись на автоответчике? Мне она тоже не понравилась». Я лежал и вспоминал предыдущие. Все они были какими-то хамскими, с претензией на оригинальность.

Например, такое:

«Здравствуйте. Если вы сознательно набрали мой номер, то это означает, что вы на правильном пути. Постарайтесь никуда не сворачивать. Особенно после длинного гудка паровоза. Закройте глаза и прислушайтесь к внутреннему голосу. Повторяйте за ним все – слово в слово, после чего вежливо попрощайтесь с родными и близкими и больше никуда не звоните».

Или вот:

«Здравствуйте. Сейчас с вами никто не может поговорить. Собственно, с вами давно уже никто не может разговаривать. Но не отчаивайтесь, – у вас есть возможность поговорить с автоответчиком. Постарайтесь сделать это корректно, чтобы хоть он выслушал вас до конца».

Помню, было еще такое:

«Здравствуйте. С вами говорит автоответчик. Если у вас уже есть резиновая женщина и безалкогольное пиво, то вас это не должно смущать».

Откуда во мне столько пренебрежения к людям? Странно, что меня не посылали до сих пор. Я вполне этого заслуживаю.

Приступ самоуничижения длился достаточно долго – все время, пока я лежал в постели. Я представлял себя маленьким, злым и одновременно трусливым тойтерьером с выпученными глазками, бросающимся на прохожих из-за угла и тут же скрывающимся за длинным гудком автоответчика. Такие гадкие собачонки обычно заводятся у вредных, жилистых старух. И моя старуха где-то здесь. Взяла свою клюку и потащилась в магазин или аптеку. Скоро она вернется. Скоро я услышу ее шаркающие шаги. Вот на подушке ее седые волосы. У нее лезут волосы. Иногда я достаю из водостока в ванной целые пряди седых волос.

СОЛНЦЕ ВЕНЕЦИИ

Сорокалетие поджидало меня в Италии. Встретились мы холодно, несмотря на тридцать четыре градуса в тени. Оно приветствовало меня невнятными итогами, сомнительными перспективами и первыми признаками облысения.

В последнее время я стал обращать внимание на лысеющих мужчин, присматриваться к различным фасонам лысин – примерять их на себя. Вариантов множество. Мне не нравится ни один.