Послевкусие - Мередит Милети Страница 7

Наконец я нахожу телефонную трубку.

— Привет, Джейк, — говорю я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно и сосредоточенно.

— Это Джейк.

— Я знаю.

В течение нескольких секунд никто из нас не произносит ни слова.

— Мне передали, что ты звонила. Тони сказал, что-то случилось с ребенком.

Так и хочется сказать Джейку что у ребенка есть имя и неплохо было бы с его стороны хоть изредка его использовать.

— Да, Хлоя подхватила какой-то вирус. Я возила ее в больницу среди ночи, когда температура подскочила до сорока двух.

— О господи, как она?

Хочется рассказать ему, как мне было страшно, как я испугалась за Хлою, но я молчу.

— Да ничего. Мы уже дома. Жар прошел, и сейчас она спит. Думаю, все будет в порядке.

— Ну и ну, — только и произносит Джейк.

— Я решила не вызывать «скорую», на такси все равно получилось быстрее. Ты же знаешь, какие на Манхэттене сумасшедшие таксисты. И хорошо сделала, потому что в машине у Хлои начались судороги. Как только мы примчались в больницу, ей сразу поставили капельницу, чтобы спасти от обезвоживания.

Интересно, кто эта женщина, которая так легко сыплет медицинскими терминами?

— Да-да, я здесь. Ланч уже готов, — говорит кому-то Джейк.

Я не знаю, что ему сказать, но вешать трубку не хочется.

— Как там Эдди?

— Привез партию черных окуней, — отвечает он после некоторой паузы. — Отличного качества.

— Что собираешься с ними делать? — спрашиваю я, и в течение минуты мы болтаем, как в старые добрые времена. Беседуем о еде. Джейк оживляется и говорит, что хочет приготовить рыбу на подушке из карамелизованного фенхеля и чиполлине [9].

— Если что-то останется, ты завтра могла бы приготовить к ланчу немного чоппино [10], — заканчивает он, немного смущенный, что на минуту забылся, пока не вспомнил, что отныне мы враги.

— Посмотрим, как будет себя чувствовать Хлоя. Скажи Тони, чтобы завтра снова был готов меня подменить, на всякий случай, — холодно говорю я.

— Хорошо.

Только положив трубку, я вдруг понимаю, что Джейк не спросил меня о встрече с Ренатой. Наш разговор занял минут восемь, и я вновь начинаю прокручивать его в памяти, отмечая мельчайшие детали: что было сказано вслух и что могло за этим стоять.

Избрав для разговора спокойный и хладнокровный тон, я сумела взять над Джейком верх, но при этом беседа отняла у меня последние силы. Я падаю на диванчик, стараясь лечь так, чтобы в спину не впилась выскочившая пружина. Полежу минуту или две, потом встану и начну заниматься делами. Разумеется, я тут же засыпаю.

Сквозь сон я слышу звонок. Беру телефонную трубку, говорю: «Да?», но вместо ответа слышится ровный гудок. Звонок раздается вновь, и тут я понимаю, что звонят в дверь.

Это Рената, а я еще не приняла душ и не переоделась, не говоря уже о бискотти.

Открыв дверь и увидев ошеломленное лицо Ренаты, я понимаю, что мой заляпанный спортивный костюм и сальные волосы произвели на нее впечатление. Обычно я выгляжу вполне прилично и очень надеюсь, что Рената об этом помнит.

— Ты, cara mia [11], просто ходячее подтверждение золотого правила: рождение ребенка следует планировать, — с легким акцентом говорит Рената, освобождаясь от кейса и двух коричневых бумажных пакетов, которые она принесла с собой. Из одного из них торчит длинная чиабатта [12]. Хороший знак.

— Сразу после нашего разговора позвонил Джейк. Я собиралась принять душ и переодеться, но сама не заметила, как уснула.

— Я знаю, что он тебе звонил. Я с ним только что говорила.

— Ты? Когда? Это ты ему позвонила или он тебе? — спрашиваю я, мгновенно становясь подозрительной.

— Он мне.

Голос Ренаты звучит спокойно и терпеливо, словно она разговаривает с непослушным ребенком. Я хочу объяснить ей, почему это так меня тревожит. Поделиться опасением, что Джейк задумал отобрать у меня бразды правления рестораном. Что я чувствую какую-то угрозу. Я веду Ренату в кухню, где она выгружает свои пакеты на стол для разделки мяса. Я молча смотрю, как она вытаскивает огромный кусок свежекопченой моцареллы — судя по тому, как Рената держит сыр, он еще теплый. Выложив его на разделочную доску, она кладет рядом батон чиабатты. Пока я обдумываю следующую серию вопросов, Рената объясняет:

— Джейк просил тебе передать, что забыл про рекламную открытку, которую я вам прислала на прошлой неделе. Там список новых уксусов. Может быть, вас что-то заинтересует. Он просил передать тебе, что ему понравился уксус из красных апельсинов.

Я стою, силясь вникнуть в ее слова; в голове проносится мысль о салатах, в которые мы могли бы добавить перечисленные уксусы. Например, так: запечь мягкий козий сыр с травами и сбрызнуть его оливковым маслом, а потом — апельсиновым уксусом. Что еще было в той открытке? И почему я ее не видела?

— Мира!

Рената перестала выгружать продукты на кухонный стол и смотрит на меня.

— Что еще у тебя есть, кроме красных апельсинов? — спрашиваю я.

В ответ Рената берет сумочку и достает оттуда голубую открытку. Отдает ее мне, а затем велит немедленно принять душ, и погорячее, и переодеться, потому что она не может видеть отвратительное пятно на моем костюме, о происхождении которого даже думать не желает.

Я иду в душ и, сделав воду как можно горячее, начинаю перебирать в уме возможные варианты салатов, а заодно и все остальное. Я прихожу к выводу, что это нелепо — подозревать, что Рената перешла на сторону Джейка. В конце концов, поговорить с Ренатой — не бог весть какое преступление, хотя вполне возможно, что Джейк начал прятать от меня почту, поэтому я и не видела открытки. В ближайшее воскресенье зайду в наш офис и перетряхну его сверху донизу — нужно же докопаться до истины.

Переодевшись, я иду проведать Хлою. Она уже не в своей кроватке, а за кухонным столом, на коленях у Ренаты. Рената прикрыла свою дорогую блузку большим кухонным полотенцем, а Хлоя смотрит на нее снизу вверх, не в силах оторвать глаз от длинных золотых серег. Заметив меня, Хлоя улыбается и тянется ко мне, я беру ее на руки и целую в лобик. Он все еще горячий.

— Я услышала, что она плачет, пока ты была в душе. Бедная крошка, — сюсюкает Рената высоким писклявым голоском, что меня удивляет, поскольку раньше я никогда не замечала, чтобы Ренату интересовали дети.