Королева Камилла - Сью Таунсенд Страница 7

Дуэйну было приятно узнать, что Пэрис хранит чистоту столь долгий срок. Он прокрутил экран вниз и с удивлением обнаружил, что в деле записаны даже все ее покупки. Оказалось, что Пэрис покупает несметное количество чипсов «Чудо – Чавк».

Когда Дуэйн вслух удивился, зачем собирать эти никчемные сведения, Лэнсер сказал:

– «Вулкан» знает про нас все, так‑то, парень. Он как мягкое пуховое одеяло в морозную ночь.

– Вулкан – бог огня и металлургии, – заметил Дуэйн. Он еще не понял, что такого рода познания не помогут ему снискать расположение старших по званию.

– «Вулкан» – лучший друг полицейского, – рявкнул Лэнсер.

– А мы не… ну… не вторгаемся? – спросил Дуэйн.

– Я тебе скажу, кто вторгается, Локхарт. Треханые террористы со своими бомбами! – зарычал Лэнсер. – Ты должен зарубить себе на носу, парень, что мы живем в завтрашнем мире уже сегодня. Мы из научной фантастики. У янки есть спутники, которые могут продеть нитку, на хрен, в иголку!

Дуэйн бросил взгляд за окно, на серые тучи, нависшие над Зипцем.

Другой новичок, Питер Пенни, спросил с тревогой:

– Сэр, а может ли спутник увидеть сквозь шторы?

Он вспомнил унижение прошлой ночи, когда убедил жену, с которой они прожили уже три года, попробовать новую смелую позу.

– Шторы? – презрительно фыркнул инспектор Лэнсер.

– Да, – кивнул Питер Пенни, – толстые бархатные шторы с подкладкой.

Инспектор покачал головой. Он что, идиот, этот салабон?

– Да ё – мое, новые спутники могут видеть, что внутри горы! Они улавливают шепот. Они нас слушают сейчас.

– А кто? – спросил Дуэйн.

Лэнсер включил камеру, установленную в дальнем конце сада Чарльза и Камиллы, и понаблюдал, как принц умоляет кур снести ему наконец хоть одно яичко.

– Янки, – сказал он. – Китайцы. Русские. Французы. Арабы. Весь мир.

– А мы их?

– Само собой.

Дуэйн не мог этого принять.

– Выходит, все всё про всех знают? – спросил он.

Лэнсер посмотрел, как расстроенный принц топает по дорожке через сад к себе на кухню, и ответил:

– Да, парень, мы должны исходить из такой установки.

– Но тогда в чем смысл?

– А вот этого я не могу тебе сказать, Локхарт. Как сотрудник частно – государственного партнерства, я обязан хранить коммерческую тайну.

Выбившийся в люди Дуэйн Локхарт был парень местный. Не умея читать в одиннадцать лет, он поступил в Академию Грайса, где азам грамоты его обучил мистер Наттинг, взбалмошный и чудаковатый словесник, вечно смешивший школяров и умевший навести на них трепет одним движением брови. К глубокому огорчению Дуэйна, мистера Наттинга уволили за «несоблюдение учебной программы». Уходя, он завещал своим ученикам, что они должны прочитывать по крайней мере по книге в неделю.

– Книги должны быть для вас так же важны, как еда, вода и кислород, – сказал он. И раздал листки со списком книг, которые советовал прочесть.

Дуэйн до сих пор носил этот список в бумажнике. Он прочел все книги из него, но хранил листок, потому что мистер Наттинг приписал в конце: «Никто не выбирает семью и родителей. Мои оба были алкоголики. Дуэйн, ты умный парень. Не загуби свою жизнь. Твой Саймон Наттинг».

Дуэйн никому не рассказал, что родители мистера Наттинга были алкашами, как и то.

что учитель письменно признал его умным, но перечитывал эти слова, когда его собственные предки, напившись, буянили на улице или когда обзывали его дребаным умником и педиком за тягу к книжкам.

Дуэйн и Питер Пенни остались одни перед стеной мониторов видеонаблюдения, и Питер спросил:

– А что мы высматриваем?

Вспомнив короткую лекцию инспектора Лэнсера о видеослежке, Дуэйн ответил:

– Необычное и подозрительное поведение.

– Но тут все ведут себя подозрительно, – заметил Питер.

Дуэйну пришлось согласиться: перед ним на экране светилась гостиная Чарльза и Камиллы, Чарльз писал за маленьким столом, а Камилла разговаривала с собаками – одной высокой и двумя мелкими, – будто это были люди, способные здраво судить. «Значит, ты считаешь, мне нужно подкраситься отдельными прядями, а, Лео?» – спросила она.

Дуэйн не мог побороть искушения приблизить страницу дневника принца Чарльза.

25 сентября.

Яиц все нет. Ума не приложу, что еще пред? принять? Я обеспечил им приличный рацион и роскошный курятник. Я окружил их заботой и вниманием, но взамен ничего – они едва замечают мое существование. Я совершенно убит столь вопиющей неблагодарностью.

Недавно мы с Камиллой весьма болезненно поссорились. У меня потом дрожали руки, и я чуть не расплакался. Бог свидетель, я самый терпимый из людей, но ее неспособность бросить курить меня буквально бесит. А глядя на Экклз, эту невинную божью птаху, с сигаретой, свисающей из клюва, я испытал невыносимую боль.

Сейчас мы с Камиллой помирились, хотя я и отметил, что о целесообразности мелирования волос она советовалась не со мной, а с Лео – не самым подходящим советчиком по части куафюра. Его собственная шерсть вечно грязная и свалявшаяся, сколько бы я ни чесал его.

Дуэйн подумал, а вдруг кто‑то наблюдал, как он пишет стихи, уединившись в спальне, или играет на воображаемой гитаре перед зеркалом платяного шкафа. И покраснел, представив, за какими еще занятиями его могли застукать.