Тайны храмовой горы. Иерусалимские воспоминания - Станислав Сенькин Страница 7

Тысячи древних домов и сейчас переселены. За две тысячи лет этот город нисколько не стал современней. Метро и нынешние гостиницы меркнут перед тысячелетней историей, впечатавшейся в камни. Несколько сотен приземистых коптских храмов враждебно смотрят на башни минаретов, с которых пять раз на день поют песни Аллаха голосистые муэдзины.

Один из этих храмов — собор святого Георгия — в жизни коптской общины значил очень много. Он стоял в самом древнем городском квартале, где всю административную власть держали в своих руках именно копты, а не мусульмане. Это были богатые и влиятельные люди, своего рода элита народа. Папа знал, что на место настоятеля собора надлежит назначать человека если не святого, то очень праведного.

В последнее время среди коптов участились случаи добровольного обращения в ислам. Многие хотели таким образом решить проблему неудачного брака — у коптов очень суровые правила, разрешающие развод только в исключительных случаях и не позволяющие вступать в брак повторно. Другие хотели сделать удачную карьеру, что могли в Египте позволить себе только мусульмане.

Копты, желающие сменить свою веру, должны были сначала прийти в полицию, где инспекторы просили священников проверить мотивы решения. Все это делалось якобы для того, чтобы предотвратить случаи ложного обращения в ислам. Но на самом деле таким образом коптская община препятствовала ассимиляции.

Между тем, в Египте переход в христианство мусульман официально запрещен законом. Это придавало некоторым коптам ощущение, что они здесь, на своей исторической родине, люди второго сорта. Влиятельные коптские семьи давно имели тесные финансовые дела с мусульманами и постепенно проникались духом ислама, который налагает на человека меньше ограничений, чем христианство. Папа с тревогой наблюдал, как некоторые уважаемые копты хотели породниться с мусульманами. Кое-кто даже выдавал своих дочерей за сынов зеленого знамени пророка. Дочерей, отпавших от вечнозеленого древа Христа.

Папа Александрийский знал, что, если настоятель собора святого Георгия завоюет авторитет среди общины, вера этих влиятельных коптов укрепится и они будут гордиться тем, что они копты, а не арабы. Тогда Папа и решил рукоположить отца Матту и возвысить его из простого монаха до настоятеля собора.

Впервые услышав о решении Папы, монах сильно расстроился. Меньше всего он хотел принимать сан. Отец Матта всегда помнил, как преподобный Аммоний отказался от предложения Александрийского патриарха Феофила, который, пусть даже и насильно, хотел рукоположить его в епископы. Преподобный в присутствии патриарха и его слуг отрезал себе ухо, пригрозив, что отрежет и язык, если патриарх будет настаивать на своем решении. Даже жесткий и непреклонный Феофил Александрийский, при котором в языческий Египет окончательно потерпел поражение, был вынужден отступить перед железной волей преподобного.

Сейчас люди и понятия были уже не те, но противоречия остались теми же. Папа исходил из интересов всей церковной общины, а отец Матта считал, что настоящий монах должен служить только Богу. Даже монастырь духовно не мог насытить его в полной мере, и он давно хотел удалиться в пустыню. Взять же на себя управление приходом — такого отец Матта не мог представить и в самом страшном сне. Он всегда помнил изречение из патерика: «Почему ты печален, отче, — спросил Иоанн Ефесский келиота Мар Фому, — разве ты живешь не в монастыре, а в миру? Вот предоставлено тебе поститься, молиться и служить Богу сколько хочешь… У тебя была келия в пустыне? Вот и здесь келия, делай в ней что хочешь». Тот, поглядев с удивлением, сказал: «Разве может раб служить двум господам? И может ли человек быть в общении и с Богом, и с людьми? Если кто занимается знакомыми и сродниками по плоти, может ли он одновременно заниматься вещами духовными»?

Папа вызывал монаха в Александрию уже в третий раз. Он знал о том, что отец Матта непреклонен относительно своего пути, почти как преподобный Аммоний. Его уже несколько раз пытались рукоположить, но он всегда начинал вести себе вызывающе, юродствуя перед другими. Так монах показывал, что он не желает и даже боится священства.

На этот раз Папа решил поступить мудрее своего предшественника Феофила и вызвал монаха в Александрию, якобы для другой цели. Он написал ему письмо о том, что стоит прояснить детали его детского исповедничества. Голова Первосвященника болела и от нового нелепого лжеучения, которое распространялось среди бедных и необразованных коптов.

Как раз в то самое время на побережье близ Александрии волны Средиземного моря вынесли громадную тушу кита. Длина туши была более девятнадцати метров, скелет кита до сих пор выставлен в Александрийском историческом музее. Большие киты в Средиземноморье никогда не водились, и некоторые коптские проповедники усмотрели в этом необычном природном явлении грозное предзнаменование от самого Бога. На помощь себе эти неистовые проповедники призвали Книгу пророка Ионы. Кит, который проглотил Иону, всегда был прообразом ненасытной преисподней, и вот он лежит на берегу Александрии, мертвый и пустой.

Тушу исследовали специалисты из Европейской комиссии по правам животных, которые определили причину смерти кита. Египетские газеты пестрели заголовками наподобие: «Могучий кит умер от голода». Оказывается, в Средиземном море недостаточно планктона для прокорма такого большого животного, поэтому кит и издох. Правда, никто не понимал, зачем он сюда заплыл, с какой целью? Биологи и океанологи делали по этому поводу различные предположения с точки зрения науки и здравого смысла. Эти предположения устраивали образованных людей обеих религий.

Но не все были согласны с учеными, некоторые священнослужители считали, что это был не простой кит на побережье, а еще и некий знак, возвещающий о скором конце света. Мол, ад совсем опустел и все демоны теперь вышли на землю искушать человечество. Огромный кит, умерший от голода, — явное тому подтверждение, предостерегающее знамение небес. По авторитетному мнению этих проповедников, скоро должна случиться последняя битва добра и зла, после которой произойдет славное и второе пришествие Господне.

Простые необразованные копты прислушивались к словам своих неугомонных пастырей и начали готовиться к этому великому дню. Наиболее фанатичные христиане бросали работу и призывали к открытому неповиновению мусульманским властям. А власти также не знали, что делать, ведь пора жестокого мамлюкского режима давно миновала и нельзя было просто начать резню христиан. Тем более что евреи из самопровозглашенного государства Израиль и Европа поддерживали коптскую общину. Власти обратились к Папе с требованием прекратить распространяющееся безумие.

Папа рассмотрел все обстоятельства дела и признал в происходящем мракобесие, призвав коптов не поддаваться умопомешательству.

Но страсти разгорались нешуточные, некоторые пастыри стали признавать в Папе предтечу антихриста. Он мог бы низложить их, но боялся, что тогда фанатики приобретут ореол «борцов за правду». Но при вынужденном бездействии Папы они приобретали все большую дерзость, уже даже обвиняя главу общины и Церкви в вероотступничестве.

Мусульмане воспользовались этими волнениями, чтобы выставить христианство в дурном свете и даже среди образованных коптов прокатилась волна возмущения подобными настроениями. Ислам казался им все более привлекательным. Тем более что одним из главных возмутителей спокойствия и был настоятель собора святого Георгия, которого Папа в скором времени собирался низложить. Но это место ни в коем случае не должно пустовать.