Нью-Йорк и обратно - Генри Миллер Страница 7

Казино на пляже Сейдлера чисто и вылизано, как собачья кость. Мы сразу же чувствуем себя непрошеными гостями. Moi попplus, parce диеavec ces gens-l'a pourquoi pas. Onmeprendpourunsalejuifaussi. [31] Улавливаешь мысль? Я, конечно, притворяюсь, будто не заметил холодного приема, бросаю пятачок в щель музыкального автомата, а сам беспечно выхожу прогуляться, вдохнуть океанского воздуха полной грудью. Пусть себе другие заказывают угощение. Желая показать себя бывалыми путешественниками, они требуют Макона – «да не какого-нибудь, настоящего», а получив охлажденную бутылку, отсылают вино обратно – «пусть слегка подогреется». Затем интересуются, хороша ли еда, ибо им нужно только лучшее. И непременно желают знать имя официантки. Кронстадт, в своей игривой манере, представляется поэтом, Борис – издателем, меня тоже кем-то объявляют, но я не прислушиваюсь или просто делаю вид. Ну их к лешему, этих липовых знаменитостей! Ужин состоит из красной капусты и расовой логики. Джинса [32] и Эддингтона [33] подают с гарниром из пары ложек жареных соплей. Шпенглер [34] охлажден до комнатной температуры. Борис толкует о расовой логике и контактах. Кронстадт хохочет до слез. До меня юмор не доходит. Официантка сердито косится. Ясно: нас тут не ждали. Внезапно Джилл вспоминает, что давно не делала по-маленькому, выходит на песчаный пляж и присаживается на корточки. Снаружи ярко светят звезды, качаются на якорях шлюпы, сторожевые корабли – охотники за подлодками, и фрегаты, сохнут сети для вылавливания устриц. Смотрю я на бутылки Макона – и не верю своим глазам. Когда три такие милашки красуются прямо перед тобой, это значит, ты во Франции. А я сижу с тремя жидами, рассуждающими о расовой логике и красной капусте. Положим, был бы я в обществе трех неевреев – Эмиля Шеллока [35], к примеру, Джо О'Ригана [36] и Билла Девара; положим, каждый из нас когда-то небезуспешно сдал школьный грамматический тест; и вот перед нами три бутылки Макона, и за окном при звездном сиянии ревут волны – думаешь, мы стали бы гробить такую ночь расовой логикой и красной капустой? Я-то уж точно нет! Представляю, как в это же самое время мы бы уже распевали, а чуть позже, наверное, вышли бы любоваться ночным небом. И увидели бы вдоль кромки океана трехфутовую стену из моллюсков, и каждый пел бы для нас из глубины разбитого сердца. Я мог бы вообразить все что угодно и кое-что похуже, но только не расовую логику!

Ну как, получил четкую картинку американской действительности? Если нет, сейчас я протру твои линзы. А ты сядь и послушай.

В Нью-Йорк-Сити есть просторная территория, расстилающаяся вплоть до Тихого океана. Владеет ею компания «Атлантик энд Пасифик». Подручными туда нанимают исключительно ирландцев, причем желторотиков. По всему Линкольновскому хайвэю понатыкали ларьков с хот-догами. Заправляешься каждую сотню миль, согласно природе твоей машины. Приезжая в Альбукерк, попадаешь в заросли мескитовых деревьев и полыни; здесь к твоим услугам столовые горы, плоскогорья и, если уж так угодно, свежий шпинат, поставляемый с овощных ферм вместе с громадными арбузами и гроздьями дикого винограда. По ночам слышно койотов, поутру – фабричные гудки вперемежку со звоном каторжных цепей. На другой стороне Миссисипи, прямо под сердцем Соединенных Штатов, на ранчо разводят буйволов, а в сумерках ковбои в шелковых рубашках и десятигаллоновых шляпах распевают сельские песни для радио. Двигайся далее на юг – и угодишь на плато Озарк, в центре которого расположен рабочий колледж Мены. Добравшись до Юты, можешь раздеться и поплавать в Соленом море. Покачайся на волнах и жми на север, к пустыне Мохаве, где сплошь кактусы и лунный свет. Кое-где встретишь призрак бизона или же караван из двух десятков мулов, везущий груз борового мыла. В Нидлесе стоит спешиться и сварить в песке яйцо вкрутую. Затем плавно перемещайся в Юму, хотя бы ради красивого названия, – и продрогнешь до костей. Наконец попадаешь в Империэл-Сити, процветавший во времена древних римлян. Надумал взглянуть на остатки былой роскоши – держись проторенной туристами тропы, вдоль которой тянутся увитые плющом полуразрушенные стены старинной крепости, основанной, как утверждают, еще до прихода римлян выходцами с пропавшего континента Mieux (читай: «My»). В городе Талса по сей день находят древние следы обитания исчезнувшей расы – когда бурят нефтяные скважины или просто копают уборную во дворе. Истинный житель Талсы до сих пор говорит, прищелкивая языком, как и в стародавние времена.

(Я все же тешу себя упованием: вдруг кто-нибудь явится и пригласит отобедать. А что, сейчас ведь только полвторого!)

Эх, время поджимает. Жаль, «Виндам» не отходит раньше пятницы. У меня верхнее место, и в каюте будет еще три джентльмена. Хоть бы уж попались американцы. Общество голландцев – это для меня чересчур. Впрочем, я слышал, голландский завтрак очень даже неплох. Буду вставать по утрам прежде всех и ждать, когда прозвучит гонг. Если верить Кронстадту, целых два десятка читателей обоего пола в Нью-Йорке уже знают, что я гений. А гению нужно есть и пить. Надеюсь, они помнят об этом. И еще надеюсь, ты встретишь меня на берегу с приличным угощением. Как бы мне хотелось уже очутиться за обеденным столом на Вилле Сера! Боюсь, завтра будет слишком поздно. К тому времени я успею чем-нибудь перекусить. А голод разбирает прямо сейчас, и клянусь Богом, если святость и пустой желудок – одно и то же, я больше не желаю быть святым! Тут на днях скончался человек – по слухам, он имел два желудка и попросту не успевал набивать оба. Это его доконало. У меня же всего один маленький желудок, да и тот с каждым днем сжимается. Надеюсь, моя гениальность в состоянии прокормить хотя бы его? Ведь это единственное, чего я желаю. Умять славную тарелку «морского обеда», как окрестили американцы блюдо, состоящее из улиток, гребешков, устриц, моллюсков, креветок, жареного барашка, хлебных крошек, чеснока, ливерной колбасы, sauerbrateri [37] , лука, romaine salad [38], маслин, стеблей сельдерея, спаржи, арбузных корок, sauerkraut [39], мелко порубленной куриной печенки, голубиных яиц, колбаски, взбитого белка и толстого слоя горчицы.