Жена психиатра. Когда любовь становится диагнозом - Диана Померанц Страница 7

В ту ночь Чарльз спокойно спал, а я лежала в темноте, слушая шум дождя и вой ветра. «И зачем только я согласилась на этот кошмар?!» — думала я, проклиная своего спутника и все на свете. Холодная и мокрая, я хотела кричать от злости. Хотела разбудить Чарльза и заставить его вернуть нас домой.

Настало утро, а дождь еще не кончился, и ветер не стих. Тем не менее, мы свернули лагерь, сложили вещи в байдарку и переплыли на противоположную сторону запруды. Я смотрела на густой и высокий лес по обеим сторонам реки и чувствовала, что попала в капкан, из которого невозможно выбраться. Чарльз попытался со мной заговорить, но я молчала. Знала, что если открою рот, то буду только огрызаться. Когда в небе над нами пролетал вертолет, мне захотелось послать ему сигнал SOS и спастись. Пусть Чарльз один наслаждается сплавом.

В конце второго дня у меня случилось озарение. Я поняла, что ничего не могу сделать для того, чтобы изменить положение дел. У меня есть выбор: ощущать себя следующие две недели злой и несчастной и ухудшить отношения с Чарльзом или принять ситуацию такой, какая она есть, и расслабиться. В конце концов, я сама согласилась сюда приехать.

— Знаешь что, Чарльз, прости, что я ворчала все это время. Просто боялась испортить себе прическу. Но теперь я уже смирилась и готова пережить самое интересное приключение в своей жизни, — сказала я, и мы рассмеялись. Смех всегда решал наши размолвки.

Первые три дня и три ночи постоянно шел дождь, но, несмотря на это, я чувствовала себя прекрасно. Я ощущала силу течения воды при каждом гребке веслом, дующий в лицо ветер и то, что я живу здесь и сейчас. Вечером, после ужина мы с Чарльзом забирались в палатку, пили теплый бренди и смеялись.

Утром на четвертый день на нашем временном жилище лежал тонкий слой инея. Воздух был сухим и прохладным, и на заросших лесом склонах раздавались крики гагар. Дождь прекратился, и, играя отражениями на поверхности реки, выглянуло солнце.

Мы плыли все утро, остановились на обед, а остаток дня провели в лагере в другом месте, где плавали в холодной воде, ели пойманную на рыбалке форель и смеялись.

Шон, Сюзан и Чарльз решили прогуляться, а я осталась возле палатки, чтобы отдохнуть, вымыть волосы и почитать. Они отсутствовали довольно долго, а я сидела и слушала вой койотов в лесу. Я не боялась, но задумалась над тем, смогу ли выжить, если мои спутники не вернутся.

— Знаешь, — сказала я Чарльзу, когда мы в тот вечер лежали в наших спальниках, — пока вы там гуляли, мне в голову лезли странные мысли. Вдалеке выли койоты, я была одна в лесу, и ощущения у меня были самые необычные, сюрреалистичные, я бы сказала.

— Ты не испугалась?

— Нет. Просто я представила себе, как выживаю здесь в одиночку и пытаюсь не сойти с ума. А потом подумала, что многие, даже живя в обществе, испытывают такое же тотальное одиночество.

Чарльз молчал.

— Хорошо, что мы встретили друг друга, правда? — спросила я и смутилась.

Мой возлюбленный посмотрел на меня как-то странно, но я тогда не придала этому большого значения и не стала его больше расспрашивать. Я не думала, что у Чарльза есть своя внутренняя жизнь, о которой не имела никакого представления, а то, что он медлил с ответом, объяснялось тем, что он просто подбирал подходящий ответ, который бы меня устроил.

Чарльз продолжал приятно меня удивлять. Он оказался прекрасным учителем и не терял хладнокровия в сложных ситуациях. Была пара опасных моментов, во время которых я сильно испугалась, но Чарльз действовал твердо и уверенно, отчего я неизменно успокаивалась. Мы хорошо сработались и гребли в размеренном и спокойном ритме.