Случайная вакансия - Джоан Кэтлин Ролинг Страница 7

Школьный автобус добрался до предместья Филдс, занимавшего обширную территорию вблизи Ярвила. Неопрятные серые дома, стены, испещрённые инициалами и непристойностями, кое-где заколоченные досками окна, спутниковые антенны, буйная трава… ничто не привлекало внимания Эндрю, разве что руины Пэгфордского аббатства, сверкающие в морозной дымке. Когда-то это предместье завораживало и пугало Эндрю, но после долгого знакомства всё здесь казалось ему заурядным.

Тротуары кишели детьми и подростками, идущими в школу; многие, невзирая на холод, были в футболках. Эндрю заметил Кристал Уидон — ходячий анекдот и притчу во языцех. Громко смеясь, она шла вприпрыжку в центре разношёрстной группы подростков. В ушах у неё гроздьями висели серёжки, а над приспущенными спортивными штанами виднелась резинка трусиков танга. Эндрю знал её с первого класса; она фигурировала в самых колоритных эпизодах его детства. Вначале её дразнили, но пятилетняя Кристал, в отличие от большинства девчонок, не думала обижаться; наоборот, она захихикала и начала скандировать вместе с другими: «Крыса-Писа! Крыса-Писа!» А потом перед всем классом спустила трусики, показав им Крысу-Пису целиком. У него сохранились яркие воспоминания о голой розовой промежности; это было диво почище Санта-Клауса, и ещё Эндрю запомнил, как побагровевшая мисс Оутс выводила Кристал из класса.

К двенадцатилетнему возрасту, когда они перешли в среднюю школу, Кристал стала самой грудастой из всех девчонок их параллели и часто задерживалась в торце класса, куда полагалось относить листок с выполненным заданием по математике и брать следующий. С чего это началось, Эндрю (который справлялся с задачками в числе последних) не имел понятия, но, подойдя однажды к тумбочкам, на которых стояли пластиковые поддоны с аккуратно разложенными заданиями, он увидел, как Роб Колдер и Марк Ричардс по очереди щупают и тискают груди Кристал. Остальные мальчишки почти все возбуждённо взирали на эту сцену, закрывшись от учителя вертикально поставленными учебниками, а девочки, которых бросало в краску, притворялись, будто ничего не видят. Эндрю понял, что очередь половины ребят уже прошла и теперь он может получить своё. Ему и хотелось, и одновременно не хотелось этого. Страшили не столько её груди, сколько дерзкое, вызывающее выражение лица, и ещё он боялся сделать что-нибудь не так. Когда равнодушный и никчёмный мистер Симмондс наконец поднял голову и сказал: «Кристал, что ты там возишься? Бери задание и садись на место», Эндрю испытал почти полное облегчение.

Хотя их давно распределили по разным наборам дисциплин, формально они с ней всё ещё числились в одном классе, поэтому Эндрю знал, что Кристал иногда присутствует, часто отсутствует и постоянно впутывается в какие-нибудь истории. Она не знала страха, подобно тем парням, что приходили в школу с самодельными татуировками и разбитыми губами, курили и рассказывали о стычках с полицейскими, о наркотиках и о доступном сексе.

Средняя школа «Уинтердаун» находилась на окраине Ярвила; это было большое, уродливое трёхэтажное здание, внешняя оболочка которого состояла из окон и окрашенных в бирюзовый цвет панелей. Когда двери автобуса со скрипом отворились, Эндрю присоединился к толпе школьников в чёрных блейзерах и свитерах, движущейся через парковку по направлению к двум входам в школу. Ещё немного — и его бы затянула образовавшаяся в дверях пробка, но Эндрю успел заметить подъезжающий «ниссан-микра» и отделился от общей массы, чтобы подождать своего лучшего друга.

Пузан, Толстун, Жирдяй, Пупс, Уолли, Уолла, Бутуз, Толстик — всё это был Стюарт Уолл, занимавший первое место в школе по числу прозвищ. Его отличали прыгающая походка, худоба, узкое землистое лицо, большие уши и вечно недовольный вид, но поистине уникальными его качествами были язвительность, отстранённость и невозмутимость. Каким-то образом он сумел отрешиться от всего, что могло бы сформировать у него менее стойкий характер, и совершенно не комплексовал в связи с тем, что его отец — не имеющий никакого авторитета заместитель директора школы, вечный объект насмешек, а толстая замухрышка-мать — школьный воспитатель-психолог. Он был неподражаем — Пупс, знаменитость и достопримечательность школы; даже гопники из Филдса хохотали над его приколами и, опасаясь его холодного и острого как бритва языка, почти никогда не высмеивали Пупса за неудачное происхождение.

Хладнокровие не покидало Пупса и этим утром, когда ему на виду у всех не сопровождаемых родителями однокашников пришлось выбираться из «ниссана» вместе не только с матерью, но и с отцом, который обычно приезжал отдельно. Эндрю ещё пребывал в задумчивости по поводу Кристал и её трусиков, когда к нему вприпрыжку направился его друг.

— Всё путём, Арф? — окликнул Пупс.

— Пупс!

Они вместе влились в толпу, задевая малышню по головам переброшенными через одно плечо рюкзаками, отчего за каждым из двоих в потоке образовалось свободное пространство.

— Кабби так плачет, так плачет, — сказал Пупс.

— А что такое?

— Барри Фейрбразер вчера вечером упал и умер.

— Да, слышал, — ответил Эндрю.

Пупс с ироническим удивлением покосился на Эндрю, как делал, когда люди выпендривались, стараясь казаться более осведомлёнными и более значительными, чем на самом деле.

— Его в мамино дежурство привезли. — Эндрю возмутился от этого взгляда. — Забыл, что ли? У меня мать в больнице работает.

— Конечно-конечно, — спохватился Пупс. — Ты же знаешь, они с Кабби были сладкая парочка. И Кабби собирается сделать объявление на общем собрании. Это плохо, Арф.

Они расстались на верхней площадке лестницы и пошли отмечаться. Одноклассники Эндрю в основном были уже на месте: они сидели на партах, болтая ногами, или подпирали стоящие вдоль стены шкафы. Сумки лежали под партами.

По понедельникам утренняя болтовня была громче и свободнее, чем в другие дни, так как общее собрание предполагало выход на свежий воздух и перемещение в спортивный зал. Дежурная учительница отмечала ребят по мере их появления. Она не делала положенную перекличку; это было одной из многих мелких уловок, рассчитанных на то, чтобы втереться к ним в доверие, и в классе её за это презирали.

Когда задребезжал звонок на общее собрание, появилась Кристал.

— Я здесь, мисс! — прокричала она с порога и тут же рванула назад.

Все с гомоном устремились за ней. Эндрю и Пупс воссоединились на лестничной площадке, и мощный поток понёс их вниз, к дверям чёрного хода и дальше, через широкий серый бетонированный двор.

В спортивном зале пахло потом и кроссовками; гвалт тысячи двухсот горластых подростков эхом отлетал от унылых побелённых стен. Грубое ковровое покрытие промышленного серого цвета, пестревшее многочисленными пятнами и цветной разметкой для тенниса, бадминтона, футбола и хоккея, запросто раздирало в кровь голые коленки, но во время общего сбора ощущалось задницей куда комфортнее, чем бетонный пол. Правда, Эндрю и Пупс восседали на стульях с трубчатыми ножками и пластмассовыми спинками: это были места вдоль стены для учеников двух старших классов, пятого и шестого.