Полосатая жизнь Эми Байлер - Келли Хармс Страница 7

Повестка семейной встречи. Вторник, 9 мая, 17.30—?

Протокол предыдущей встречи: отсутствует

План на первую неделю лета:

Обсудить примерный распорядок дня, обязанности на неделю

Ожидания по поведению: Джо

Ожидания по поведению: Кори

Ожидания от родителя: Джон

Основные правила

Правила ежедневного общения

Практическое упражнение: использование эпипена ^[11], если случайно подавился арахисом

Вопросы, обсуждение которых откладывается на неопределенный срок:

Почему Джон оставил Эми?

Почему Джон вдруг решил вернуться?

Джон все еще любит Эми?

Когда у Эми снова будет секс?

Совершенно очевидно, я не планирую знакомить с этой повесткой остальных участников встречи.

Джон пришел на пятнадцать минут раньше, к чему я оказалась эмоционально не готова, но он уже стоит в дверях с ожидающим выражением лица. Я тоже смотрю на него. Он все еще красив – большой, широкий и уверенный. Меня захватывают воспоминания – его шутки на семейных ужинах, охота на покемонов в округе, игры в детский американский футбол, во время которого Кори каждый раз визжала, когда он делал вид, что перепутал Джо с мячиком. Его безукоризненная имитация выражения лица Даффи Дака.

– Где дети? – спросил он не голосом Даффи Дака.

– Вернутся домой где-то через полчаса, – отвечаю я. – Кори заканчивает писать курсовую, а Джо – на дебатах. Кори дождется его в школе и приведет домой.

– Я думал, дети уже будут дома.

– Ну, – говорю я, не испытывая никакой вины, – у детей напряженный график.

– Да, конечно. Я ушел с работы пораньше, хотел их увидеть.

– Это очень неожиданное желание.

Он ничего не говорит, но выглядит обиженно. Я пытаюсь проглотить гнев, но его присутствие в этом доме заводит меня, как звезду перед взрывом.

– Не поможешь мне? – спрашиваю я его тоном, максимально напоминающим нормальный. – Сейчас у нас стол служит временной подставкой для учебников. А нужно снова вернуть ему свое предназначение.

В дни, когда у детей нет кружков после школы, они приходят домой и делают уроки на противоположных сторонах обеденного стола на шесть персон. А поскольку Кори, устав от нудной алгебры, достигла высот в мастерстве отвлечения от уроков брата, мы соорудили между ними маленькую перегородку из двух склеенных картонок, которые когда-то служили им для презентации на школьной научной ярмарке. Поверх презентации на тему «Проводит ли картошка электричество?» Джо сделал визуальную карту своих школьных достижений, университетов, в которые он хочет поступить, и специальностей, про которые хочет разузнать побольше. Напоминаю: бедному ребенку всего двенадцать лет.

А поверх презентации на тему «Как измерить температуру разных цветов?» Кори приклеила фотографии актера из сериала «Стрела» ^[12] и Бенедикта Камбербэтча ^[13]. Мы зовем его просто Бэтч. И я не сильно против, чтобы с кухни, где я чаще всего бываю в это время суток, мне был виден только профиль Кори.

Джон смотрит на это все, удивленно подняв брови.

– Очень надеюсь, что это сторона Кори, – показывает он на полуобнаженное фото Стивена Амелла ^[14]. И хотя можно уверенно предположить, что Джо сохнет по Мейси Фезерс, которая немного старше и частенько обыгрывает его в шахматы, я позволяю себе поиздеваться над узостью мышления Джона.

– О! Ты волнуешься, что я позволяю твоему сыну гейские проявления? Ты что, его отвергнешь, если он станет геем? – насмешливо спрашиваю я.

Он краснеет, как и следовало ожидать.

– Прости. Ты права. Мне это неважно. Я просто нервничаю и говорю не то.

– И правильно нервничаешь. Ты поступил ужасно. И с кем? Со всеми нами. – Я обвожу жестом стол с перегородкой так, словно Бэтч – часть нашей семьи.

Джон вздыхает. Через какое-то время после его ухода мы стали общаться получше, но первые месяцы я ему регулярно звонила и оставляла на голосовой почте сообщения про то, какое он ничтожество, жалкий червяк, и даже говорила некоторые слова, которые слышала только в сериалах. Поэтому мой гнев вряд ли стал для него откровением.

– Видимо, ты заморозилась во времени.

– Не заморозилась! – негодующе возражаю я из оборонительной позиции. – Если заморозилась, то не во времени, а в месте. Я работала, заботилась о двух детях и жертвовала всем, что мне хотелось или было нужно, чтобы они могли ходить в хорошую школу, хорошо питаться и иметь хороший дом. Я научилась выживать на школьную зарплату, самостоятельно чинить унитаз, не вызывая сантехника, шить костюмы елизаветинской эпохи из отделочной тесьмы и одежды из секонд-хенда. Я научилась жить на кофе, покупать только на скидках и спать на работе. Я была вечно занята! – выпаливаю я и понимаю, что слишком завелась. – Вряд ли я заморозилась во времени, – добавляю уже более спокойно. Но уже осознаю, что слишком увлеклась.

Судя по виду Джона, он балансирует между чувством вины и раздражением. Каждый раз, когда я вижу у него такое выражение лица, я сдаюсь – оно словно говорит мне, что ему уже и так плохо и больше не надо подливать масла в огонь.

– Ну что же мне делать? – устало произносит он. – Я уже десять раз извинился перед тобой.

Конструктивного ответа у меня нет.

– «Вернись в прошлое, не оставляй нас на мели, не исчезай в Гонконге». Может, так? Не думал об этом? – говорю я, а сама продолжаю кипеть, но уже про себя: «А можешь вернуться еще дальше – за два года до этого. А потом, когда у тебя наступит кризис, проживи его со мной.

Он устало вздыхает. Он всегда в конце концов оказывается пострадавшей стороной, и сегодня все идет по проторенному пути.