Запоздалая оттепель - Эльмира Нетесова Страница 68

— Кто виноват, что ты такая серая и не возбуждаешь даже собственного мужа? Будешь орать и злить, всерьез с ним закручу любовь!

Нюрка видела, как ее муж даже ночами подсматривал за Шуркой в окно. Прикидывалась спящей. А сама плакала, досадуя на сучью натуру Шурки.

Нет, ни с кем не видела, не застала свою соседку. Но обида засела глубоко. И никак не представлялся случай отплатить той за пережитое. А стерпела Нюрка нимало. И ее Анатолий не раз, указывая на Шурку, говорил, что, дескать, кому-то повезло. Нюрка именно потому радовалась поначалу, когда мужа послали в Афганистан… Уже через полгода он написал ей в письме, что был дураком и теперь это понял, что он очень любит ее — свою единственную, самую лучшую и верную, просил ждать. Обещал любить. До конца жизни…

Прошли годы. Минуло много лет. Но обида, засевшая в душе, все еще жила. Давно примирились Нюрка с Шуркой. Обе овдовели. Нечего стало делить. И казалось, о прошлом нелепо было помнить. Но… Приметила Нюрка Кузьму у соседки. Увидела, что зачастил и помогает той по дому. А тут и мать подсмотрела, как, отдавая соль, спешно застегивала Шурка кофту на груди. А значит, Кузьма пришел к ней неспроста. Снова на Шуркином горизонте засветило счастье и она станет замужней. Но почему ей повезло? И снова избрали ее, а не Анну? Смотрит баба на дом соседки, тот — хоромы, не только руками, любящим сердцем сделан. Решила отбить, исправить ошибку судьбы. За все! И за прошлое тоже…

Кузьма весь день стелил полы в большой комнате. Доску к доске подгонял накрепко.

— Вот так бы судьба с судьбой, человек с человеком неразделимо жили б! — вздохнула баба.

Кузьма понимающе глянул на нее.

— Поешь, Кузьма! Отдохни! Переведи дух! — предложила баба. И, усадив за стол, села напротив. — Ешь, что Бог дал! За сколько лет впервые с мужчиной за столом едим! Даже не верится! Счастье ты наше!

У Кузьмы от этих слов даже кусок поперек горла встал. Никогда ни от кого таких слов он не слышал и покраснел до кончиков ушей.

— Ты ешь, радость наша! Мы ж в своей избе мужика сколько лет не видели. А уж о помощнике не мечтали. Ан, вишь, нас Бог увидел. Тебя прислал…

Кузьма закашлялся. Уставился в тарелку, поняв все по-своему, что взяла над бабой верх природа. Свое потребовала — за долгие годы вдовства. Вот и заливается теперь соловьем. А чуть собьет оскомину — и покажет зубы, как все прочие…

Но Нюрка после обеда взялась помогать столяру. Выносила гнилые доски, мусор, заносила новые. Пилила вместе с мужиком, помогала подгонять, придерживать, прибивать. За полдня настелили пол в спальне, перешли на кухню. Подготовили ее. Анька ворочала за троих дюжих мужиков. Не жаловалась, не уставала. Успевала всюду. Помогала свекрови, Кузьме, молча, нигде не сорвавшись. Ловкая, сообразительная, работящая, она привлекла к себе внимание Кузьмы поневоле. И тот уже не оглядывался на Шуркины окна, легко, играючи стелил полы. Анька понимала его без слов, со взгляда. Вовремя подавала рубанок, стамеску, гвозди, молоток. Придерживала край доски, становясь порой на нее.

Легли спать уже в третьем часу ночи. Да и как легли! Присели на диван отдохнуть и задремали. Анька и сама не знала, как ее голова оказалась на плече Кузьмы. Тот, задремав, обнял во сне бабу, приняв за Шурку. Блаженная, тихая улыбка согрела его лицо. Так спокойно было у него на душе. Тихо посапывает на плече баба. Кузьма проснулся от удара в окно. Стекло зазвенело, но не разбилось. Очнулась и Нюрка. Спросонок не могла понять — что случилось, где грохнуло, кто упал? Подскочила к окну. Там ночь, темень, ни души.

— Пойду во двор! Кто это хулиганит? — собралась Анна.

— Не ходи. Не стоит. Иди спать. А и я тут на пару часов прилягу. Завтра надо закончить все.

— Кузьма! Как не хочется тебя отпускать. Не надо б мне и твоей работы, и зарплаты. Лишь бы был ты вот так, рядом…

— Рядом еще не вместе! Ты ить вовсе не знаешь меня.

— А что тебя знать? Твое прошлое? Оно уже ушло. Ни вернуть, ни исправить в нем нечего. Нынешнее — в твоих руках. Они у тебя сильные и добрые. И сердце теплое, чуткое. Что еще надо? — смотрела бесхитростно в глаза мужику.

Кузьма понимал все. Баба не хочет ждать, пока он сам на что-то решится, и вздумала не терять времени попусту, предложила сама совместную жизнь. Да, поспешно. Может, опрометчиво. Но видно, от Шурки о нем наслышалась и осмелела.

Еще вчера скажи она такое, услышала бы жесткий отпор, категорический отказ. Но… За прошедший день что-то случилось. Какие-то искры тепла, исходящие от Анны, согрели сердце Кузьмы, и он всерьез стал присматриваться к ней и не смог сказать ей «нет». Но и «да» не решался ответить.

— Аннушка! Ты хорошая баба! Но я мало знаю тебя. Да и дети, внуки. Не единый в свете. Не сам все решаю…

— Голубчик ты мой! Я ведь не гоню в шею. Я прошу — присмотрись! — потянулась к нему. И Кузьма обнял бабу. Нет, не целовал. Не горел желанием. Он окунулся лицом в волосы, пахнущие ромашкой. Ему было жаль уставшую от горя и одиночества женщину. Она была бы хорошей женой…

Но что это? Вдребезги разлетелось стекло в окне, обдав Кузьму и Анну колючими осколками.

— Да что же это творится? — кинулись во двор оба. Но там никого. Пусто, ни голосов, ни шагов. Кузьма глянул на дом Шурки. Темень в окнах. Нигде ни шороха, ни скрипа, ни огонька.

— Яблоко швырнули с улицы. Вот, с угла! Отсюда! И никого!

— Но ведь само залететь не могло! — не поверил Кузьма.

Заглянул через забор во двор соседки. И… увидел Шурку, притаившуюся за забором. Ему стало смешно. Он понял: она следила за ним каждый день, всякую минуту и решила помешать по-своему, по-бабьи. Понял, что ждет его Шурка, хочет вернуть. Но не решается сделать это открыто.

— Анна! Иди в дом. Я еще в огороде гляну. Может, там кого сыщу?

— Нет! Я с тобой!

— Иди стекло собери. Я быстро!

Перешагнул штакетник. Анна вошла в дом. Кузьма, подойдя к сетке, где спряталась Шурка, сказал тихо:

— Совестно тебе, Александра, за мной по пятам ходить и бить окна бабе, какая ни в чем перед тобой не виноватая! Молчишь? Но я вижу тебя. Иди. Воротись в дом… Прогнавши — теряют. Помни про то, — повернул к дому Анны.

Шурка сидела молча, кусая губы. Она сама от себя не ожидала такой дерзости, не хотела. Но увиденное испугало. Она поняла, что теряет Кузьму навсегда. Ей было больно до слез. Хотелось вернуть его. Но как? Она никогда ни у кого с самого детства не просила прощения. А тут… Даже бабка Надя о том говорила. Но нет… Просить прощения — не ее удел. Она никогда не согласится. Но Кузьма уходит. К Аньке. Может, даже насовсем. Он уже знает, кто разбил окно. Может, соседке расскажет. Станут смеяться над ней. И назло ей забудут снова про занавески, чтобы помучить ее.

Шурка тихо прокралась к сараю. Вошла оттуда в дом, глянула на соседские окна. Кузьма уже вырезал стекло. Нюрка сметала осколки на совок. Как много отдала бы Шурка теперь, чтобы оказаться на месте Нюрки. Но Кузьма, похоже, и не собирается мириться, возвращаться к ней. А соседка — баба цепкая. Она свое не упустит вспомнила, как та следила за мужем, не давая ему поухаживать за Шуркой. Нет, она ни разу не закатила громкий скандал. Но показала Шурке его письма из Афганистана А теперь решила отомстить за прошлое…