Экипаж машины боевой - Виталий Кривенко Страница 65

– Хорошо, понял, – ответил взводный.

Ротный посмотрел в бинокль.

– Ни черта не видно, надо подойти поближе. Саня, обойдете с того края, – ротный показал рукой вправо. – Каша, ты со своими останешься здесь, следите за этим пролетом, особенно, откуда подымается дым. Когда я махну рукой, двигайтесь за нами, мы попробуем подойти к источнику дыма. АГС несите рядом со мной.

– Товарищ старший лейтенант, комбат на связи, – обратился к ротному радист.

– Попозже я сам выйду на связь, сейчас докладывать не о чем, и некогда, –ответил ротный, он махнул нам рукой, и пригнувшись побежал вперед, за ним сразу двинулся радист. Я, Хасан и Сапог побежали за ними, а сзади нас, неся АГС и спотыкаясь, бежали «чижи», рядом с ними пристроился Урал. Пробежав метров двести, ротный махнул рукой Пупсику, и они двинулись следом. Грек со своим взводом передвигался по правую сторону от нас.

Мы подбежали к небольшой скале и, обогнув ее, выскочили на открытую местность. Впереди был крутой спуск, я и ротный первыми выскочили из-за скалы. В километре по спуску находились две горы, между ними что-то горело, извергая черный дым, рядом с факелом мелькали две фигуры, это были духи. Мы с ротным заскочили обратно за скалу, с автомата конечно можно было достать, но вероятность попадания была не велика.

– Давайте сюда АГС – быстро, – негромко сказал ротный.

– Да зачем АГС, с пулемета достанем. Татарин давай сюда РПК – быстрее.

Я выхватил у Урала пулемет и выбежал из-за скалы.

Два духа крутились на том же месте, пока я вскинул пулемет, две фигурки замерли, наверное, засекли меня, еще секунда – и они смоются. Я, не целясь, выпустил в них длинную очередь, один дух согнулся, а другой метнулся в сторону и упал. Ну надо же! Я сам с себя удивился, бывает, что целишься и промахиваешься, а тут не целясь, и сразу двоих, да еще с такого расстояния. Ротный взглянул на меня и сделал жест рукой, мол, все ништяк – базара нет, после чего крикнул:

– Быстро вниз!

И мы начали быстро спускаться, перепрыгивая и оббегая камни.

Я бежал первым, держа в руке РПК, другой рукой я на бегу переставлял магазин, он был на тридцать патронов, и поэтому за одну очередь вылетел весь магазин.

Вскоре стало видно, что это горела вертушка, духи сбили таки одну, а те двое, наверное, проверяли, остались ли в живых летчики, и можно ли снять что-нибудь с этой вертушки.

По всему было видно, что летчики погибли, вертушка вся полыхала, горючее и боекомплект, скорее всего, взорвались сразу.

Когда мы подбежали к горящей вертушке, раненый дух пытался уползти, но у него была прострелены нога и плечо, он барахтался как паук в банке, стеная от боли. Я подбежал к этому духу, и пинком заехал ему в простреленное плечо, дух завыл и упал на спину, закрывая лицо рукой. Это был молодой дух, на вид ему было лет двадцать, как и мне, наверное, у него была молодая редкая бородка и такие же редкие усы. «Пацан еще», – подумал я. Потом подбежали ротный и Хасан, а за ними все остальные.

Второй дух лежал с простреленной головой, пуля попала ему в затылок и вылетела между глаз, это был зрелый дух, лет сорок на вид, у него была черная густая борода и гнилые зубы, которые торчали из полуоткрытого рта, лицо было залито кровью.

Ротный, подбежав, крикнул:

– Стоп – Юра! Не убивай его пока. Гараев, спроси этого духа, сколько человек в банде и далеко ли они сейчас.

Хасан начал что-то говорить духу, убрав его руку от лица, но дух ничего не отвечая, плюнул в Хасана. Я с размаху заехал этому духу по зубам прикладом от РПК, он харкая кровью перевернулся на бок, и скрутился калачиком. Я передал пулемет Уралу и, схватив духа за шкварник халата, поволок его к горящей вертушке, дух брыкался и упирался, издавая хриплые стоны. Подойдя поближе к огню, я, поднатужившись приподнял его двумя руками, и с силой швырнул в огонь, мое лицо обдало жаром, я отпрыгнул назад, закрываясь рукой. Дух был худой и не тяжелый, и поэтому залетел в самое пламя.

Все остальные, стояли и молча наблюдали за моими действиями, никто не проронил ни слова, каждый понимал, что дух заслужил такую смерть, расплачиваясь за сгоревших летчиков.

– На, сука, почувствуй то, что чувствовали наши летчики, – прошипел я сквозь зубы, глядя как он, кувыркаясь в огне, кричит и корчится от боли.

Дух поначалу дико завыл, пытаясь вскочить на ноги, схватился рукой за раскаленный метал, но моментально одернул руку и упав на колени согнулся, пряча лицо от огня, одежда его полыхала. Потом он резко разогнулся и, издав протяжный стон, упал на спину. Он отчаянно дергал ногами и махал руками перед собой, как бы отгоняя огонь, но вскоре затих, объятый пламенем горящей вертушки и собственной одежды.

Я же тем временем стоял как завороженный, и не отрываясь смотрел на муки этого молодого духа, совсем еще пацана. У меня не было к нему ни капли сожаления, я стоял перед ним как палач. Хотя, почему как, я в данный момент и был самым что ни на есть палачом, смотрящим, как от моих рук умирает в страшных муках жертва.

Я опомнился и отошел в сторону лишь тогда, когда почувствовал запах жареного мяса.

На войне мы порой совершали жестокие поступки, не свойственные психике нормального человека.

Подчас, не задумываясь над тем, что руки наши запачканы кровью, которую отмыть мы уже не сможем никогда, так и будем нести это в себе до конца. И как бы не оправдывались наши действия: войной, обстоятельствами, или еще чем-нибудь, все это лишь повод для оправдания. И как-нибудь, оставаясь наедине с собой, задумываешься, что в некоторых случаях ты был в жизни не прав. И самое страшное в том, что себя ведь не обманешь.