Таинственная страсть. Роман о шестидесятниках - Василий Аксенов Страница 61

А одна струна — тетива, Зазвеневшая из темноты. Вместо стрел в колчане — слова. А когда захочу — цветы. А вторая струна — река. Я дотрагиваюсь до нее. Я дотрагиваюсь слегка. И смеется детство мое. Есть и третья струна — змея. Не отдергивайте руки: Это просто придумал я — Пусть боятся мои враги. А четвертая в небе живет. А четвертая схожа с зарей. Это — радуга, что плывет Над моею бедной землей. Вместо пятой струны — лоза. Поскорее друзей зови! Начинать без вина нельзя Ни мелодии, ни любви. А была и еще одна очень трепетная струна. Но ее — такие дела — Злая пуля оборвала.

Этот стих, к тому времени еще нигде не напечатанный, вызвал удивленные аплодисменты. Каков Эр! Неужели это тот самый, кого когда-то при внезапной ссоре его ближайший друг Тушинский назвал «барабанщиком при джазе ЦК ВЛКСМ»? Он спустился с террасы, пожимая руки, пошел искать, где бы приземлить свою «пятую точку», плюхнулся где-то и только тут сообразил, что приземлился между Милкой и Ралиссой. Первая впервые за пять лет улыбалась прямо ему и даже послала «воздушный поцелуй». Вторая, прижав к виску большой палец, махала ему кистью руки. С несколько глуповатым выражением он послал и той и другой адекватные приветы.

Последним из поэтов выступал тот, кто все это затеял; Ян Тушинский по кличке «Туш». Пример Роберта его вдохновил войти в ту же волну: сначала пущусь в ностальгию, а потом завершу все мощным общественным призывом. Выступая на бесчисленных фестивалях и конференциях на Западе, он уловил, что наиболее значительную фигуру выпускают в самом конце. Пусть так и будет, он это заслужил. Он встал в картинную позу, одной рукой опираясь на столб террасы, а другую руку пустил в ход, как бы укрепляя эмоциональный зов. И подвывал немного: