Дамаск - Ричард Бирд Страница 61

Сегодня первое ноября 1993 года, на Лондон спускаются сумерки. За спиной у Грэйс рюкзак «Европейская космическая миссия». В руке она держит тяжелый пакет с изображением британского флага. В пакете вода, в воде плавает Триггер II.

В другой руке у нее печенье с дыркой посередине. Она ждет, когда Уильям закроет входную дверь, а Уильям размышляет над тем, какая муха его укусила, когда он предложил проводить девочку до автобусной остановки. Может, он хочет попробовать еще раз стать героем, или же убедиться в том, что Хейзл была права, когда сказала, что ему уже лучше. Неужели она смогла изменить его за один день?

– У меня дома будет не так весело, – говорит Грэйс, все еще ожидая Уильяма. Уильям соглашается, что, да, пожалуй, не будет.

– Но, опять же, откуда ты знаешь? – говорит Уильям.

Грэйс запихивает печенье целиком в рот и протягивает Уильяму руку, и он берет ее за руку. Ладонь у Уильяма слегка липкая.

Уильям захлопывает дверь, и они, держась за руки, выходят на улицу, поворачивают направо к библиотеке и дальше, к автобусной остановке. Свободную руку Уильям прижимает к бедру, как бы опасаясь потерять равновесие. Он вспоминает, чему его учила Хейзл. По мере удаления от дома, Уильям с рассеянным беспокойством замечает тысячу источников информации. Он же не обращает на них внимания, а просто ставит одну ногу впереди другой. Он смотрит на асфальт, на липы, бросает взгляд на припаркованные автомобили. Он перебирает ногами и слегка сжимает руку Грэйс в своей ладони.

– Грэйс, смотри – клоун.

Перед магазином музыкальных инструментов («Джепсоны!») какой-то человек жонглирует киви. Он собирает деньги для Национальной Недели Библиотек. Она проводится по всей стране… Уильям прерывает себя. Он наблюдает за жонглером, убеждая себя в том, что мир прекрасен. Ведь если бы мир был ужасен, то страха бы не было, ведь нечего терять. Если бы не нужно было никого защищать, перспектива внезапной беды не пугала бы людей. Так ли это? Пожалуй, что так.

Он спрашивает Грэйс, боялась ли она чего-нибудь и случалось ли с ней что-нибудь до сегодняшнего дня. Отвечая, она дожевывает печенье.

– Мне только десять. Но я думаю, что если беде суждено случиться, она все равно случится, боишься ты ее или нет.

Мимо проносится огромный автобус-экспресс, он со свистом тормозит у самой остановки и паркуется как раз между двумя липами, выделяющими отвратительную черную жидкость. Подходя к автобусу, Уильям не желает поддаваться на провокацию, он старается не думать и ни на что не смотреть. «Билеты на весь маршрут на тридцать процентов дешевле». У запасного выхода к стеклу прижат рюкзак фирмы «Диадора». В автобусе сидят несколько безымянных холостых мужчин, в боковом окне скол от камня, прекрати, Уильям.

Поравнявшись с автобусом, Грэйс тянет Уильяма за руку, пока он не наклоняется чмокнуть ее в щеку.

– Большое спасибо за отличный день рождения, – произносит она. – И спасибо за прекрасный подарок.

– Прости меня, ты сама знаешь, за что.

– Но ведь никто не виноват.

– Нет, виноват.

– Попрощайся за меня с Хейзл и дядей Спенсером.

– Хорошо. Ты не рада, что возвращаешься домой? У тебя не такие уж и плохие родители, правда?

– Они же мои мама и папа, я привыкла. А как же теперь ты?

– Обо мне не беспокойся, – говорит Уильям. – Мы островитяне. Мы не тонем.

– Ты уверен, что все будет хорошо? С тобой ничего не случится?

– Конечно, нет. Я просто не буду обращать внимание на некоторые вещи.

Грэйс еще раз целует Уильяма, он приподнимает ее и ставит на верхнюю ступеньку. Двери закрываются, и Грэйс проходит в конец автобуса. Грэйс машет рукой, не глядя в окно. Она крепко держит пакет, стараясь не растрясти рыбку. Автобус выезжает на улицу, и, оставляя ее позади, уезжает прочь из Лондона, в вечерний английский пригород. Уильям провожает его взглядом, засовывает руки в карманы и пальцами сразу нащупывает на дне кармана что-то холодное. Он выдергивает руку, но уже без паники. Он не станет обращать внимание на тот факт, что в правом кармане брюк лежит мертвая рыбка. Ему приходит в голову, что он вполне может продлить это чудо, и не обращать внимание на все подряд, сидя в пабе «Восходящее солнце» напротив. Перед тем, как двинуться в нужном направлении, он щурится и пристально оглядывается. Интересно, на что ему теперь можно обращать внимание, а на что категорически нельзя? Он стоит на улице. В Англии и Европе заканчивается первый день ноября 1993 года. К западу от улицы, над крышами домов розовеет мягкий осенний закат, начинается дождь.

Неважно, какой сегодня день и где сейчас Спенсер.

Он очень быстро овладевает искусством довольствоваться малым, поэтому вопросы «где» и «когда» перед ним больше не стоят. Он больше не работает в арт-кафе, заведении для типичных городских снобов, он больше не ходит на прослушивания и кинопробы. Он спокойно перемещается из комнаты в комнату по огромному пустому дому Уэлсби, отказавшись от той сладкой жизни, к которой так долго стремился, и никому не причиняет никакого вреда.

Надо позвонить Хейзл. Он поднимается по лестнице, перешагивая через две ступеньки. Обязательно позвонить Хейзл. Эта мысль посещает его чаще всех остальных, но он гонит ее прочь, потому что если он позвонит ей сегодня, то день будет особенным, а он так устал от суеты необычных дней.

У него действительно куча дел. Нужно убрать остатки завтрака Уильяма. Возможно, при этом ему придется выслушать историю развития чудесного овоща пермидора или обсудить с Уильямом сегодняшнюю версию Джессики. Итальянцы должны прийти смотреть дом, а ему еще нужно украсить свою комнату… Впереди долгие часы сиденья за компьютером, работа есть работа: как правило, он приходит вторым или третьим, играя в «Автомобильную дуэль» или «Европейский турнир Ассоциации профессиональных игроков в гольф». Быть может, он сходит в магазин – не то чтобы в доме не было еды, но запасы уже на исходе. Еще он может сдать книги в библиотеку или проверить по расписанию, когда его племянница должна приехать домой. Можно посмотреть и скачки по телевизору, если они есть в программе. А также ему нужно выкроить время для нерешительной рефлексии и понять, почему он ушел с хэллоуиновской вечеринки в «Восходящем солнце», ведь ему даже скафандр одолжили. Но сначала надо позвонить Хейзл.