Она была такая хорошая - Филип Рот Страница 60

В то лето, когда Эдди пошел четвертый год, постоянным гостем в доме Кэрролов стал Бланшард Мюллер. Сколько Уиллард помнил, Мюллеры всегда жили за Бассартами на Харди-Террас. Теперь дом опустел — жена Бланшарда умерла три года назад от болезни Паркинсона (это была мучительная и трагическая смерть), а дети выросли и разъехались кто куда. Старший сын, которого тоже звали Бланшардом, был уже младшим администратором в отделе снабжения железнодорожной компании «Рок Айленд» и жил с женой в Демойне, в штате Айова, а Конни Мюллер, здоровый, упитанный мальчишка, который учился двумя классами младше Люси, заканчивал теперь ветеринарное отделение Мичиганского университета.

Когда лет тридцать назад Бланшард Мюллер начинал свое дело, у него, по словам папы Уилла, только и было что сумка с инструментами да пара крепких ног, которыми он перемерил всю округу, ремонтируя по конторам пишущие машинки. Теперь он продавал, чинил и сдавал напрокат любые автоматы для конторской работы и был единоличным владельцем «Альфа-Бизнес машин компани», здание которой располагалось в Уиннисоу прямо позади окружного суда. Гладко зачесанные стальные волосы Бланшарда только начинали подергиваться сединой, и в свои пятьдесят с небольшим он был еще статным мужчиной, с мощной челюстью и вздернутым, наподобие лыжи, кончиком носа. Когда он снимал свои очки с квадратными стеклами без оправы — а он в них никогда не садился за еду, — то становился удивительно похожим на знаменитого комика Боба Хоупа. В чем заключалась, как говорил папа Уилл, ирония судьбы, потому что мистер Мюллер не обладал чувством юмора. Зато он был человеком солидным, положительным и трудолюбивым стоило только посмотреть, какой путь он проделал, чтобы убедиться в этом. Берте он сразу же понравился, а со временем и Уиллард признал, что в парне действительно есть много хорошего — он не перескакивает с темы на тему и не заговаривает людей до одури, скажет редко, да метко. И когда он высказывался о чем-то, к примеру об автоматической сортировке почты (тема, которую Уиллард поднял в одно из воскресений), он судил об этом ясно и дельно.

В сочельник, когда с ухода Уайти прошло уже больше трех лет, Бланшард попросил Майру стать миссис Мюллер: ведь ей дадут развод на том основании, что ее муж оставил семью.

Люси узнала об этом на другое же утро — Рой позвонил родичам, сначала своим, а потом и ее, предупредить, чтобы их не ждали в Либерти-Сентре на рождество. Утром у Эдварда обнаружились температура и сильный кашель; мальчика нельзя было везти на праздник к любящим бабушкам и дедушкам, и он так безудержно плакал, что Люси расстроилась. Но если бы не это, она бы ничуть не огорчилась: у нее были все основания подозревать, что после праздничного обеда кто-нибудь предложит заглянуть к Сауэрби, или те завернут к Бассартам, ну, а как она могла бы помешать примирению в рождественский день? Конечно, Люси понимала, что ей не удастся всегда держать Роя вдали от родственников, но она понимала и другое — стоит им начать общаться, и Сауэрби опять станут оказывать на Роя дурное влияние, а им с Эдвардом придется вечно опасаться того, что Рой предаст их интересы, а то и вовсе покинет. О, если бы она только могла раз и навсегда оградить его от советов Джулиана! Но как?

Когда в конце января (бронхит у Эдди затянулся почти на три недели) они приехали в Либерти-Сентр, им стало известно, что мать Люси все еще не дала мистеру Мюллеру определенного ответа. Накануне Нового года Берта заявила, что дочь окончательно вывела ее из терпения, но Уиллард дал ей понять, что Майре уже сорок три года и на нее не надо оказывать давление в таком важном вопросе, как повторный брак. Как только она почувствует, что готова на такой шаг, она сама объявит об этом. Только слепому не видно, что с каждым днем Майра все больше склонна ответить «да». Два раза в неделю она ездила с Бланшардом в Уиннисоу в ресторан отеля, а в будние дни по вечерам ходила с ним то в кино, то в гости к его друзьям. Накануне крещенья она даже помогала ему выбирать линолеум на кухню. Мистер Мюллер начал модернизировать дом несколько лет назад, но тут его жена заболела, и работы остановились на полпути. Она помогла бы выбрать линолеум любому, кто ее ни попроси, ведь это такая пустячная любезность, — объясняла Майра своим, — и это вовсе не значит, что она уже решила стать его женой.

Однако на следующий вечер, когда Бланшард у себя дома вел какие-то переговоры с торговым агентом, она битый час нервно ходила по своей спальне, а потом не выдержала, вышла на кухню и позвонила ему сама. Конечно, это ее не касается, ей бы не хотелось, чтобы он подумал, будто она хоть в чем-то критикует женщину, которая была его женой, но она просто не может молчать. Она обязана сказать, что цветовая гамма для ванной наверху ей кажется прямо-таки ужасной. И если еще не слишком поздно отменить заказ на шкафчики и прочее оборудование, она надеется, что он так и сделает. Но, конечно же, она поймет, если он не захочет так поступить в память о… Нет, конечно же, нет, тут же ответил он.

Так что пока еще ничего толком сказать было нельзя.

К тому же Берта без конца перечисляла добродетели и достоинства Бланшарда, а это могло произвести на Майру совсем не тот эффект, которого она ожидала. Пожалуй, лучше всего было бы, если б Бланшард Мюллер действовал сам, и Майра тоже сама бы решала, хочет ли она начать новую жизнь с таким человеком, как он. А приставать с ножом к горлу, пока тебе не ответят «да», это, конечно, не метод: нельзя заставить человека быть таким, каким он быть не может, или испытывать чувства, которые он не испытывает. «Ведь правда, Люси?» — спрашивал Уиллард — ему казалось, что она должна быть его союзницей против Берты, но Люси давала понять, что ее дело сторона.

День прошел тоскливо. Не только потому, что ей приходилось выслушивать бабушку, рассуждавшую о философии безвольных людей, которая и так чуть не довела семью до точки, о философии, внушающей, что выше потолка не прыгнешь, каким бы низким ни был твой потолок; не только потому, что дедушка, казалось, старался как можно дольше удержать дочь в своем доме, а бабушка, напротив, стремилась вытолкать ее поскорей с мужем ли, нет, все едино, — день прошел тоскливо, потому что Люси поняла — на самом деле ей безразлично, выйдет мать за Бланшарда Мюллера или нет. А ведь она всю жизнь молилась о том, чтобы мужественный, серьезный, сильный и порядочный человек стал мужем ее матери и отцом ей.

Этим вечером они ехали в Форт Кин через настоящую снежную бурю. Рой молчал, медленно ведя машину по шоссе, а Эдвард спал у нее на руках. Закутавшись в пальто, она смотрела, как снег хлещет по капоту, и думала: да, ее мать вот-вот выйдет замуж за такого человека, о котором Люси всегда мечтала, и ее собственный муж уже не пытается увильнуть от своих обязанностей. Наконец-то он привык изо дня в день выполнять обязанности отца, мужа и главы семьи, нравится ему это или нет; теперь у ее сына двое родителей, они вместе охраняют малыша, и каждый исполняет свою часть общей работы — и все это благодаря ее усилиям. Вот еще одна житейская битва, которую она вела и которую выиграла, но почему-то теперь ей казалось, что никогда в жизни она не была такой несчастной. Да, все ее желания сбылись, но сейчас, когда они ехали домой сквозь снег, ветер и мглу, у Люси вдруг возникло ощущение, что так будет вечно, — она не умрет, ей суждено жить и жить в этом новом, ею самой сотворенном мире, где она сможет убеждаться в своей правоте, но где ей никогда не быть счастливой.