Книга ароматов. Доверяй своему носу - Любовь Деточкина Страница 6

– Рок?

– Там разные группы будут, но в основном рок.

– Сам иди.

– Потом можно в кафе зайти, а еще у меня новый монитор, фильмы смотреть просто шикарно, можем ко мне.

Вера вздохнула. Ее уже сильно утомили попытки Сергея перевести их давнюю, с самого детского сада, дружбу в роман. Вера не хотела заводить с ним роман, о чем много раз подробно объяснила, но и терять своего, пожалуй единственного, друга тоже не собиралась. Сергей не хотел понимать, принимал все за кокетство. Он ей не нравился, как мужчина, весь такой помятый, как побитая собака, не было в нем силы, дерзости, красоты. Она видела рядом с собой другого – матерого, ведущего за собой, уверенного мужика, перед которым опускают взгляд слабые.

– Раз пришел, отвезешь на работу, – сменила тему Вера.

Вера быстро собралась и села в машину.

– У тебя духи тоже вишневые, – сказал Сергей, выруливая из двора.

– Почему тоже? – все еще витая где-то между сном и явью, не понимала Вера.

– Ну, компот на кухне – вишня, духи – вишня, – пояснил Сергей.

– Я их из-за названия купила, – сказала Вера, понимая, что следующим подарком от Сергея будет что-то вишневое.

Звонкие детские крики, наставления спешащих на работу мам, объятия, поцелуи, путь галдящей стайки на зарядку. Вера обожала свою работу воспитателя, гордилась ей и считала призванием. А взамен получала любовь своих подопечных, ту чистую, еще неиспорченную воспитанием, нормами, и игрой в роли. День пронесся незаметно.

Тихий кабинет, серое, коричневое. До ужаса удобное кресло. Она вновь была на приеме у своего психолога. Может, я из-за кресла сюда хожу, промелькнула подлая мысль. Надо купить такое домой, вдруг и сюда больше не захочу, всяк дешевле выйдет.

– Какие успехи? – спросил Федор Петрович, поправляя вечно сползающие очки.

– Сны вернулись.

– Подробнее. Такие же? Яркие? Какие мысли после пробуждения?

– Точно также, как и было до приема лекарств. То есть снов не было месяц, а сейчас уже пять дней все, как раньше.

– Лекарство оставляем, месяц это тоже результат, пока что самый плодотворный. Однако, хочу порекомендовать вам добавить еще один сеанс в неделю, проблема психологического характера, и работать с ней надо на сеансах, как ни печально, но волшебных таблеток пока не изобрели.

– Хорошо.

– Я уже много раз говорил и повторюсь. Волчица – это архитип. Архитип, с которым вы ассоциируете свое я. Бесстрашная защитница, оберегающая щенков своей стаи. В этом нет ничего плохого. Просто не надо накручивать себе того, чего нет. Ножки на подушечку, садимся удобненько и поехали.

Вера поерзала в кресле и, внимая словам Федора Петровича, погрузилась в гипнотический сон.

Как только дыхание Веры стало глубоким и ровным, Федор Петрович достал из ящика письменного стола странную измерительную линейку. И скрупулёзно измерил расстояния нескольких костей на ступнях Веры, записал их в свой блокнот и набрал номер на мобильном.

– Фуфло твои пилюли, – выпалил он сходу, как только абонент вышел на связь.

– Сразу говорил, не всем помогает, – донеслось в ответ.

– У нее кости мутируют, еще полгода максимум, и первые признаки обращения будут происходить уже в сознательном состоянии, – выпалил Федор Петрович.

– Ну как начнется, привезешь, – безразлично ответили в телефоне.

– У нее еще есть шанс, – зло сказал Федор Петрович.

– Ты так про всех говорил, увеличь дозу, вдвое, нет в полтора раза.

– За нее я буду бороться до конца, она не потеряет нормальную жизнь.

– У меня тоже хорошо – лес, природа, ладно бывай, – сказал собеседник и отключился.

Федор Петрович посидел в кресле, потом убрал странную линейку и начал будить Веру.

– Просыпаемся, милая. Вы сегодня молодец, хорошо поработали. Запишу вас на среду в ваше обычное время.

Вера пришла домой, сварила пачку пельменей, выковыряла их них мясо и, завалившись на диван, до ночи смотрела какой-то нескончаемый сериал.

Она уткнулась носом в их спины. Их ровное тихое дыхание было самым прекрасным в мире звуком. Они еще сильно пахли ею, немного им, и конечно, собой. Их нежная, еще очень пушистая шерсть излучала не передаваемой красоты аромат. Их дети. Пять черных и один серый с таким же белым штрихом на хвосте, как у отца. Она положила голову сверху и закрыла глаза.

Ноты: вишневый компот, влага, горчинка, шерсть маленького щенка, ваниль, терпкая-сладость, амбра.

Amouage Interlude Woman

Марта лежала на столе обнаженная в компании больших ваз с фруктами. В голове проносились воспоминания, больше похожие на кошмарный сон. Она встречает Зухара, и тот предлагает помощь, которая спасет от банкротства компанию отца. Она становится женой шейха, а его компания инвестирует несколько миллионов в бизнес отца. И она согласилась. В здравом уме. А в здравом ли? Двадцать первый век, а она добровольно продала себя в рабство, ну пусть не в рабство, но продала. Хорошо, что отец думает, что это обычный брак.

Джамиль вошел в покои, подошел, окинул меня взглядом и присел на край стола. Красивый, молодой, но кто в наше время покупает жен.

Джамиль протянул руку и погладил мою грудь. Я съежилась, зажмурилась и приготовилась к худшему, в голове мелькали неприятные картины, которые сейчас воплотятся в реальность. Но Джамиль наклонился, поцеловал в макушку и сказал: «Кушай».

Я открыла глаза. Джамиль вложил в руку огромную сливу и вышел из комнаты.

Неделя прошла спокойно. Я сидела в своей комнате, изредка выходила в сад. Слуги приносили еду, напитки и подарки от Джамиля. Один золотой браслет из тонких паутинок я даже стала носить. Периодически гуляя в саду, я видела других девушек.

Джамиль больше не приходил. Может я ему не понравилась, и теперь он расторгнет сделку, отзовет инвестиции, а отца хватит удар.

– Ты говоришь по-английски? – выдернул из задумчивости женский голос.

– Да, – ответила я.

– Я Сара, одевай хиджаб и пошли со мной на рынок, – сказала рыжеволосая худая девушка.

– А нам разве можно? – удивилась я.

– Конечно можно, это же не тюрьма, только возьмем еще Хасана нести покупки, – ответила Сара.

Я думала, что жара будет главным испытанием, но оказалась, что ее я переношу хорошо. А вот запахи били наповал. Мощные, яркие, совершенно иные, чем дома. Мне даже казалось, что я сама стала пахнуть по-другому.

Стараясь не отставать от Сары, я любовалась калейдоскопом красок восточного рынка. А когда мы остановились у прилавка с фруктами, тихо спросила: